5 мая
Утром в театре, где нет ничего нового.
Оттуда иду к Тане Литвиновой, как мы уговорились по телефону. Особняк в Гранатном переулке. Милиционер косится на мой набитый портфель (он сидит во дворе за калиткой). Горничная, которая была предупреждена, проводит меня по анфиладе роскошных комнат с картинами, коврами, каминами, перед одним из которых лежит большой пес, в простенькую комнатку Тани.
У меня мокрые ноги (галоши протекают), и я думаю, что наслежу.
У Тани беспорядок: разбросанные книги, кисти, краски, эскизы, стаканчики с водой для мытья кистей. Она с жадностью слушает мой рассказ о Всеволоде Эмильевиче.
Я, конечно, его немножко стилизую и совсем ничего не говорю о нынешних бедах — зачем?
Горничная приносит чай и фрукты.
Таня откровенно рада нашему знакомству, а я чувствую себя связанным, хотя и обещаю звонить и приходить. Она провожает меня до Никитских ворот: милая, но еще не понимающая себя и мир вокруг девочка. <...>