С тех пор о судьбе Шуры Савчук, начинающего прозаика с Дальнего Востока, я ничего не слыхала и не знаю.
И того, что Лена у меня ночевала, и тем более того, как мы подавали заявление на финский фронт, — не помню... Но не стала же бы Лена выдумывать...
Память играет с нами свои злые шутки: я очень смутно помню облик Лены — гриву вьющихся темных, почти черных волос, смуглое лицо — скорее широкое, чем узкое, заразительную белозубую улыбку. При всей смутности этих воспоминаний, осталось не столько в памяти, сколько в душе четкое ощущение: комсомолка двадцатых, хотя была она комсомолкой тридцатых.
Вот несколько ее стихотворений из посмертной книги «Жить!» («Советский писатель», 1969 г.)
ЖИТЬ!
Из поэмы «Невозможно»
Разве можно, взъерошенной, мне истлеть,
Неуемное тело бревном уложить?
Коли все мои двадцать корявых лет,
Как густые деревья, гудят — жить!
Если каждая прядь на моей башке
К солнцу по-своему тянется,
Если каждая жилка бежит по руке
Неповторимым танцем!
Жить! Изорваться ветрами в клочки,
Жаркими листьями наземь сыпаться,
Только бы чуять артерий толчки,
Гнуться от боли, от ярости дыбиться.
1930.
ДЕТЯМ
Все резче графика у глаз,
Все гуще проседи мазня,
А дочь моя не родилась,
И нету сына у меня.
И голос нежности моей
Жужжит томительно и зло,
Как шмель в оконное стекло
В июльской духоте ночей.
И в темноте, проснувшись, вдруг —
Всей грудью чувствовать — вот тут
Затылка невесомый пух
И детских пальцев теплоту...
А утром — настежь! — окна в сад!
И слушать в гомоне ветвей
Не выдуманных мной детей
Всамделишные голоса.
1940.
ПОЭЗИЯ
(из цикла «Стихи о завтрашних стихах»)
Пусть я стою, как прачка над лоханью,
В пару, в поту до первых петухов,
Я слышу близкое и страстное дыханье
Еще не напечатанных стихов.
Поэзия — везде. Она торчит углами
В цехах блокнотов, на клочках газет -
Немеркнущее сдержанное пламя,
Готовое рвануться и зажечь,
Как молния, разящая до грома.
Я верю в силу трудовой руки,
Что запретит декретом Совнаркома
Писать о Родине бездарные стихи.
Свободное копирование
