Скорбные дни - 2

16 января 1904 г.

Полученные сегодня известия уничтожили последнюю надежду на мирное улаживание недоразумений между Японией и Россией, а среди иностранного общества Пекина уже распространились сведения о разрыве дипломатических сношений, о закрытии в Японии отделений Русско-китайского банка и передаче его капиталов в другие дружественные банки, о выходе японских судов с десантом к берегам Кореи, об отозвании посланников. Отношение в Пекине к совершающимся событиям различное. В то время как европейское общество сильно волнуется, китайское -- в лице городского населения, с которым приходится сталкиваться, и в лице чиновничества -- хранит глубокое молчание, как будто ничего не случилось. Проявляет себя только китайская пресса, состоящая в большинстве из японцев-издателей, разжигающих ненависть к русским, возбуждающих китайцев постоянными сообщениями о Маньчжурии, особенно о Мукдене, прежней столице маньчжурской династии, передающих о самых возмутительных происшествиях, которых на самом деле быть не могло. Мало того, что постоянным напоминанием о гробницах предков династии, находящихся в русских руках, поддерживается постоянно скрытое недовольство, -- еще более возбуждается явная ненависть указаниями на "варварское обращение русских с населением". На русских взводятся обвинения в насилиях, совершаемых над беззащитными женщинами и девицами, в грабежах в домах и на улицах, в захвате китайских казенных учреждений, в устранении китайцев-чиновников и даже в оскорблении могил предков императора тем, что русские будто бы вырубили на кладбище все старинные деревья. Китайское правительство, так же как и китайский народ, хранит глубокое молчание, не высказывая своих сокровенных желаний и обещая наружно строгий нейтралитет. Можно ли верить этому строгому нейтралитету?

Думаю, что можно. Китай стал осторожен. Он испытал неудачу войны с Японией и знает, что войск у него мало. В настоящее время Китай нельзя назвать сильным противником, хотя нельзя им и пренебрегать. Его хорошо вооруженная и порядочно по-европейски обученная армия пока еще не представляет большой ценности, но считаться с нею должно. Это уже не тот сброд в разноцветных куртках, который я встречал восемь лет тому назад на улицах Пекина, ходивший врассыпную, вдвоем носивший свои старозаветные пищали; это не тот сброд, который набирался из уличных подонков и беспризорной нищеты за горсть риса для ежедневного пропитания и для представления оправдательных документов по начальству. Это и не те солдаты, что были четыре года тому назад, с европейскими ружьями, но не умевшие правильно держать в руках эти ружья, с унылым выражением лиц, плохо одетые и полуголодные. Китайские солдаты теперешнего времени, юаншикаевского периода, это, в большинстве, -- молодцеватые, хорошо одетые, бодро идущие с ружьем люди. Если в строгом смысле слова юаншикаевских солдат нельзя назвать войском, то во всяком случае их должно признать молодыми солдатами. Только еще сегодня я встретил на пекинской стене три небольших отряда таких молодых солдат, которые хорошим, правильным строем шли, весело отбивая такт. Не знаю, каковы теперь китайцы-офицеры и шагнули ли они так же вперед, как шагнули китайцы-солдаты, но что солдаты-китайцы в настоящее время есть -- это не подлежит сомнению.

Каково будет положение европейцев в Пекине во время японо-русской войны? Как будет держать себя китайское правительство?

Китайцы перестают уже бояться европейцев и часто бывают готовы дать сдачи. На днях на одной людной улице, почти в черте европейского Пекина, произошел следующий характерный случай. На офицера-немца в воротах в тесноте движения наехал верхом китаец. Офицер ударил китайца хлыстом, а китаец ответил ему ударом кнута. Офицер, обнажив саблю, погнался за китайцем, ударил его по голове так, что китаец свалился. Обступившая толпа китайцев настолько была ошеломлена этим событием, что и не подумала вступиться за своего собрата. Офицер подозвал к себе на помощь случайно проходившего русского солдата, и они вдвоем приволокли китайца в европейскую часть, откуда уже отправили в участок.

Японское влияние в Китае продолжает быть по-прежнему прочным. Образование китайского юношества окончательно укрепилось в японских руках. Даже учебные пособия печатаются в Японии, а с будущего учебного года уже утверждено открытие в Пекине первоначальной китайской школы, в которую будут приниматься дети младшего возраста; преподавателями будут японцы.

Из Японии распространяются среди китайского населения даже фотографии китайского и японского императоров, вместе снятых. Японцы поступают на китайскую государственную службу в различные китайские учреждения, японцы остаются по-прежнему и военными инструкторами. В японском посольстве в Пекине китайские сановники -- постоянные гости, тогда как в других посольствах они только редкие посетители. И за всем тем японцы держат себя в обращении очень просто, проявляя даже чувство расположения к русским, насколько можно судить по следующему факту: когда в немецком охранном отряде была устроена елка и были приглашены гостями по несколько человек солдат от остальных всех отрядов, стоящих в Пекине, то отправлявшимся русским было сделано внушение избегать, по возможности, всякого столкновения с японцами, не заводить с ними ссор. Вечер на елке прошел благополучно, а на другой день, когда русских солдат спрашивали, как держали себя с ними японцы, то получили следующий ответ: "Так что, ваше скаброд, лезли цаловаться".

С того времени, когда эти люди при светлой, мирной, праздничной и братской обстановке христианского праздника "лезли цаловаться", прошел месяц, -- и какая поразительная перемена. Эти же люди полезут не целовать, а уничтожать друг друга...