Государственный комитет по ценам - 2

В координационном плане, утверждённом совместным постановлением Совета Министров и облсовпрофом, доведённом до местных Советов и обкомов профсоюза, чётко предусматривалось: когда и в каком районе проводится комплексная проверка цен, тарифов и ценообразования; кто участвует в проверках; как провести итоги проверки. К этим проверкам привлекались не только общественные контролёры Советов и профсоюзов, но и Госстандарт, госторгинспекция и другие, не говоря уже о самих министерствах и ведомствах. Тут важно в комплексной проверке всех отраслей города или района и максимум предприятий. Например: в Воркуте было охвачено проверкой 399 предприятий; в Ухте – 413, в Печоре – 262, Ижме – 139 и т.д. В этих проверках участвовало до тысячи и более человек. Координационный план предусматривал и другие вопросы, как проведение семинаров, проверку работы городских и районных комиссий, работы межведомственной комиссии, проверка ведомственного контроля самими министерствами и ведомствами и т.д. Плановая работа дала возможность не отвлекаться от основной работы и лишила Совмин от привлечения нас на другие, не наши, дела. Авторитет, тем более, когда отдел цен был преобразован в Государственный комитет цен Коми АССР, наш стал на должном уровне. Я введён в состав правительства, министры и районы с нами стали считаться как особо важным органом и руководство республики, видя нашу работу, стало относиться к нам как к важному органу власти в республике. Детально плановости работы следует считать и еженедельные (понедельник) планёрки аппарата, где ставились конкретные задачи конкретно каждому нашему сотруднику. Это дисциплинировало аппарат и, безусловно, подгоняло работу и проверки, и подготовка прейскурантов, и подготовка постановлений Совета Министров об утверждении новых и пересмотре старых цен и тарифов, а также выясняли затруднения по отдельным вопросам, где требовалось срочное вмешательство того или другого органа власти.
Протокола проверки планёрки записаны чётко и ясно, что и как, кто и когда должны делать. Считаю, что очень важно в деятельности любого руководителя не только его знания, работоспособность и просто человечность, но и поддержка со стороны вышестоящих руководителей. Мне обижаться на это нельзя. Много считались и помогали морально и Госкомцен СССР и РСФСР, и Совет Министров Коми в лице Безносова и Попова, и Обком КПСС в лице Морозова. Хотя многие из этих же органов старались искать что либо компроментирующее, чтобы где только удастся очернить. Поэтому приходилось иногда ловчить, хитрить и даже портить с ними отношения ради благого дела для общества и простых людей.
В ходе одной из плановых проверок с Госкомцен РСФСР приехала Ломоносова. В ходе проверки зудила и пилила наших работников и доводила до слёз. «Почему, на каком основании, это преступно, я вынуждена поставить вопрос о вашем соответствии на этой работе и т.п.» - говорит она Скомороковой К.А. Она, старая работница, дело знает, но не с высшим образованием. Пришла со слезами и рассказывает мне, что она не только с ней так разговаривает, но и с другими. Я пригласил проверяющую и рассказал, как к нам в УРС приехал ревизор из ГлавУРСа, стал очень придираться, как НКВД. Я тогда попросил у его командировочные и поставил там запись «выбыл» и дата, а аппарат УРСа разослал по сплавным участкам для оказания помощи в организации питания. Она смотрит и слушает удивлённо: к чему бы это. И действительно задала этот вопрос. Я ответил: «Девчат моих не пили! Если что не так, то приходи ко мне и разберёмся. Без меня они ничего лишнего не делают. Проверяй, пиши себе, в акте отразим совместно, что необходимо. И тем более на итоговое совещание приедет зам. Фролова – Никитин». Она удивилась, что приедет Никитин и удивилась, что я так резко говорю и лишь тогда поняла, зачем я рассказал о случае с ревизором ГлавУРСа. После этого разговора нарадоваться не могли, как она им стала помогать, советовать, даже чай пить вместе.
На итоговое совещание действительно приехал Никитин и попутно мы с ним съездили в Воркуту, где работал его сын или дочка инженером по технике безопасности. Пришлось выпить изрядно, аж от самолета отстали.
Совещания прошли хорошо в Совмине. Были хвалебные изречения и несерьезные замечания по ценообразованию в отдельных министерствах. В ходе комплексной проверки в Воркуте Госстандарт установил, что Воркутауголь отгрузил в Череповец уголь завышенной зольности и одна из партий получается с обсчетом около четырех миллионов рублей. Я предупредил, что будем взыскивать сумму в бюджет. В 9 часов утра звонит мне секретарь Обкома Попов А.А. и через нос говорит: «Что же ты грабишь Воркуту? У меня с жалобой на вас зам Генерального по экономике и говорит, что ты взыскиваешь с них 4 миллиона. Ты что, не с этой республики или тебе помочь переехать в другую область?» Меня это заело. Я ему в ответ: « 4 миллиона - это только одна партия! Мы будем разбираться с остальными отгрузками и все обсчеты выльются в десятки миллионов! Госстандарт прав!» Ему это не понравилось и говорит: « Он сейчас приедет к тебе, разберись и не грабь зря». Я в ответ: «Почему он пошел в Обком, а не стал разбираться на месте или с Госстандартом? Почему он, подписывая акты, считал, что Воркутауголь - это не в Коми, а союзный Минуголь и руки коротки у Госкомцен Коми АССР?» Он на ходу ложа трубку буркнул: « Ну ладно, придёт, разберись!» Не договорив, положил трубку.
Через полчаса, постучав культурно, вошёл замгенерального по экономике, хромая на одну ногу, с извиняющемся лицом подошёл к столу, подал руку, а я пригласил сесть напротив. Извинившись за то, что не ко мне пришёл, а в Обком, начал излагать, что если всё считать и взыскать сумму, то «ВоркутаУголь» пролетит в трубу. Нельзя ли, мол, не заметить эти ошибки, а мы, мол, впредь не будем допускать такой халатности. Очень, мол, просил, просил Генеральный и передал тебе привет, он уважает Вас.
Пригласил я своего боевого заместителя т. Чужмарева Ф.Ф., который руководил комплексной проверкой в Воркуте. Чужмарев, не обращая внимания на посетителя, сразу сообщил, что на нарушения готовит решение о взыскании суммы. Я сообщил, что Воркутауголь просит не взыскивать такую сумму. Чужмарев, оглянувшись, спрашивает: «А что если генерального вызвать на межведомственную комиссию и предложить добровольно внести, а выжидаемое выяснение по другим шахтам затормозить, все же большая сумма?» Тут замгенерального повернулся и говорит: «А может действительно нам дать право самим сначала разобраться? Я даю слово, что честно подсчитаем, переведем и впредь установим строжайший контроль за соблюдением цен и гостов?». Так и порешили: предложили замгенеральному выехать, в трехдневный срок перечислить сумму и телеграфно доложить с подписью банка. К концу недели пришла телеграмма: перечислено шестьсот шестьдесят девять тысяч в госбюджет.
Или вот как я научился «обходить» обкомовского куратора т. Муравьева Н.И., который курирует торговлю, местную промышленность, бытовое обслуживание и т.п. Прошла проверка ряда ателье. Выявлены нарушения цен на несколько тысяч рублей. Министр и Муравьев, конечно, как всегда, будут предлагать не взыскивать суммы. Мы же, для эффективности, делаем подсчет на более долгие времена (1-2-3 года) и выходит, что надо взыскивать десятки тысяч. Когда начнут звонить, мы говорим, что эти десятки тысяч не будем взыскивать, а за более короткий период, т.е фактически что подтверждено актами и справками. В этом случае Муравьев соглашается немного взыскать, чтобы безнаказанно не оставлять вроде бы. А мы взыскиваем, что подтверждено актами. Московским ревизорам не даем хлеба и согласие имеем. Так приходилось выкручиваться от излишнего гнева и неприятностей.
Как-то после комплексной проверки в Койгородке, а обычно ездил на итоговые расширенные заседания исполкома и делал анализ на 40-50 минут и старался бывать на предприятиях. В Койгородке у топливной промышленности есть цех по производству товаров, столярных изделий и т.п. В цехе стоит пара десятков новеньких станков, рабочих нет, цех превращен в туалет прохожими. Спрашиваю у сторожа: «Что-либо на этих станках сделали за год?» Он говорит: «Ничего! Кроме вот той форточки». Каким же надо быть расточителем, чтобы так вести хозяйство. А зарплата начальству идет…
По приезде в Сыктывкар я информировал т. Путинцева В.В., который курирует топливную промышленность, и возмущался, обещал доложить Т. Морозову и т. Безносову. Но тут Путинцев высказался, что он там был недавно, что принимает меры, чтобы оживить работу цеха и т.п. Я понял так, что какие-то меры будут приняты. Прошла неделя. По решению Обкома актив республики решили направлять по отстающим предприятиям на буксир. Вызывает Путинцев и объявляет: «Морозов сказал, что в Койгородок Топпром (Топпром – Топливная промышленность) надо направить т. Пыстина А.И.» Я ему отвечаю: «У меня свои планы, утвержденные вами. В Койгородке я был только что. Не вижу необходимости моего присутствия там». Он даже с ехидцей говорит: «А критиковать и возмущаться можешь?» Я не выдержал и говорю: «Я сейчас пойду к Морозову и постараюсь договориться!» Но он вспылил, встал и говорит, не глядя на меня: «Ходить не надо, я сниму твою кандидатуру. Справимся без тебя!» Я успокоился и ушел по своим делам. Тут вопрос ясен: ах ты критикуешь? Езжай поправляй дела! Не поправишь - накажем. Любил он все делать именем Морозова и часто ляпался в этом. И тут такая картина: Морозов не назначал, кого куда отправлять. Это фарс.
Диктаторский стиль руководства был и в Госкомитете цен СССР. После проверки Госкомцен Коми АССР в порядке обобщения положительного опыта во главе с главным инспектором Инспекции цен СССР т. Поваляевым меня вызвали с докладом. Народу собралось много, в зале нет мест, стоят с аппарата у стен. Первым т. Глушков (председатель Госкомцен СССР) поднял т. Поваляева, который начал с общей характеристики Республики Коми. Но Глушков его сбивал через каждое предложение сказанное Поваляевым. Потом он начал, что сделано в республике по ценообразованию, контролю за ценами, привлечению актива и т.д. Глушков опять не дал закончить ни одну мысль и так безамбициозно и нахально, вроде: не верю, тебя подкупили, ты не разбираешься, зачем вы ездили и т.д. Поваляев не выдержал и говорит: «Или дайте сказать или пусть сам Пыстин доложит». Я конечно готовил выступление минут на 30, сделал наглядные диаграммы по росту актива, проверкам цен и предприятий, снижению нарушений. Поваляев ушел с трибуны под укоры Глушкова (даже оскорбления) и когда я поднялся на трибуну первым делом положил на стол диаграмму, свежую газету «Красное знамя», где на первой странице больше половины занято статьей о неплохой деятельности Госкомцен Коми АССР, а доклад свой в бумагах потерял… Искал, искал, но не нашел. Пока искал, Гречко говорит: «Уважаемый председатель! Дайте мне 25-30 минут и ни в коем случае не перебивайте как т. Поваляева!» Глушков удивленно смотрел на меня. Текст доклада так и не нашел и решил на память (сам же писал доклад) говорить. Глушков тем временем прочитал газету, смотрел диаграммы и не разу не перебил. Говорил я минут 40. Когда кончил, вытер пот и говорю: «Вот сейчас давайте вопросы, а то, может, что я забыл, так как тезисы доклада где-то захламил в своих бумагах!» Глушков посмотрел на меня как Ленин на буржуазию и спрашивает: «А что тут все данные правильные или украшены?» Я говорю: «Спросите у вашего инспектора Поваляева и людей из состава бригады проверяющих, в том числе из ВЦСПС». В зале поднялся Поваляев и кричит: «Все там правильно!» От стола президиума поднимается зав отделом ВЦСПС, который был тоже у нас и говорит: «Все там точно!» Глушков видит, что я обливаюсь потом и говорит: «Трудно отчитываться». А уходя, сказал: «Работать легче, чем отчитываться в Госкомцене!» И ушел на место. Глушков в своем выступлении сказал, что при желании на местах можно работать. Отчитыватся так как отчитывался без бумаги коми. Опыт я думаю надо одобрить и распространить!
Выступали ещё многие, в том числе Фролов (пред. Госкомцен РСФСР), секретарь ВЦСПС (не запомнил фамилию) и другие, которые говорили, что комиссия поехала в Коми не зря, работали неплохо, надо опыт распространить совместным постановлением Госкомцен и ВЦСПС. Постановление принято. Неплохое. Но на любом совещании Госкомцен РСФСР мои коллеги насылали в гости к нам, а госкомценовцы настаивали у нас провести семинар-совещание. Но, учитывая лишние хлопоты, мы отказывали отсутствием гостиниц, сезона или придумывали ещё что-либо.
Так из более или менее нормальной работы мизерного коллектива Коми Госкомцен было «раздуто» в постановлении ВЦСПС и Госкомцен РСФСР большая работа по ценообразованию и их соблюдение на территории Коми. Значит, другие края работали хуже нас. А в действительности наши девчата (их шесть человек) были хорошими и трудолюбивыми специалистами, которых впоследствии стали приглашать на комплексные проверки в другие края страны в составе бригад Госкомцен РСФСР и СССР. Правда, редко я их отпускал под разными причинами, так как надо было работать у себя, а не для дядек (в госкомитетах и так сидели сотни человек).