Школа школ - 2

По окончании второго курса Пермскую школу ликвидировали и нас коми перевели продолжать учёбу в г. Горький, где был построен новый учебный корпус для крупного зонального ВПШ ЦК КПСС. Огромный с колонами корпус был не чета Пермскому. Но всё же жить пришлось в разных местах, а многим на частной квартире. На третьем курсе у меня дела пошли лучше. Втянулся в учёбу и, видимо, понятия стали другими после того, как проштудировал труды великих философов, марксизм, ленинизм и расширил свой кругозор. Я научился находить главное в трудах, политических статьях и находить где демагогия, а где суть. Зато появились седые волосы. Поездки домой в летние, зимние каникулы и праздничные дни были, безусловно, праздником. Повидать детей, жену и что-то сделать для дома дело каждого семьянина, хотя на всё нужны были деньги. Кроме того, что нам платили сходную зарплату - стипендию в сумме, равной последнему должностному окладу (у меня было 120 ру6лей), нам приходилось подрабатывать на ночных работах.
Так, на Горьковском пивзаводе увидел, как навалом грузятся бутылки в вагон. Сначала было страшно: пульман полный стеклотары без ящиков, стёкла бутылок за стенкой. Стоит не так начать, как всё можно развалить и разбить... За этот пульман 5-6 человек за ночь получали 150-200рублей и, кроме того, напьёшься пива да ещё в бидончиках принесёшь домой. Зато на уроке, на лекции продремлешь, иногда и с храпом. В месяц 2-3 раза «прокочуешь» па пивзаводе, вот и полстипендии.
По просьбе слушателей было организована факультативно учёба по автоделу с последующим получением прав на вождение машины. Учёба велась в каком-то гараже на стрелке - это у старого моста над рекой при впадении в Волгу. Место такое заброшенное, хотя в песне поётся хорошо. Когда сдавали на права, нас гоняли за рулём по Горькому по нескольку часов. Места, где дороги и улицы, там гористые, с поворотами и было не легко. Я как-то на третьей скорости делал крутой поворот на спуске и слышу, капитан-инструктор стучит, что есть силы в кабину. Я, как и положено, остановил машину. Он же вылез из кузова, выгнал меня из кабины и сказал: «Научишься ездить, не будешь лихачить, придёшь снова сдавать на права, а сейчас можешь идти к себе!» Так мне пришлось через месяц, оплатить приём на права и пойти снова сдавать. Я ему объяснял, что до учёбы ездил на машине неплохо по худым дорогам и в прошлый раз не было никакого лихачества и риска, но он всё же «прогнал» меня на машине по всему городу и всё же решил включить в список сдавших на водительские права.
С нами учились из коми и семейные, которые жили на частных квартирах, как Анатолий Карпов - самый молодой слушатель в школе, Миша Игнатов из Усть-Куломского района и ещё несколько человек. В выходные дни мы часто ходили к ним в гости, чтобы побаловаться домашним обедом и время проходило веселей, разнообразней и на душе становилось легче.
Были и казусы не особо приятные. Как-то несколько семей и мы с ними ходили в театр, где конечно выпили немного. А по окончании постановки ночью шли гурьбой пешком, баловались, катались по тропинкам на асфальте, смеялись, шутили. Я, как всегда случайно, без всякого умысла, громко говорю одному из кировских: «Слушай, как женился на жене, у неё же ноги разные?!» А тут жена его как прыснет, отскакивает в сторону и плачет громким голосом, ругая всячески меня. Я с начала не понял, а потом Карпов подходит и говорит: «У неё действительно одна нога короче. Хромает, но старается не давать виду. А ты тут влип в точку...». Мы давай все уговаривать эту вятчанку, что это шутка, что я не знал и т.д. Но ничего не могло успокоить её. Она вскочила в трамвай и уехала. Потом долго я извинялся перед мужем, но она видимо так меня и не простила. Когда я бывал у Карповых, мне часто вспоминали, если начну шутить, этот случай и предупреждали: «Не болтай всё, что приходит в голову!» Вот так-то...
За время учёбы жена неоднократно, почти ежегодно, приезжала ко мне на несколько дней. В эти дни мы так же встречались с нашими семейными, особенно с Карповыми, ходили по знаменитым местам города; снимались в разных местах. Я даже купил себе фотоаппарат и долго после отъезда жены приходилось проявлять плёнки, делать фотокарточки и ещё больше расходоваться на все эти дела. Все годы учёбы в Высшей партийной школе я бы считал очень важным периодом для меня, когда из меня постоянно - преподаватели, учебники, труд и школа вылепили более-менее настоящего человека. Видимо нам повезло, что в этих школах (и в Перми и в Горьком) с нами занимались высококвалифицированные преподаватели, большинство со званиями и большим стажем, в том числе: по сельскому хозяйству, растениеводству, животноводству, металлургии, строительству, экономике, статистике, марксизму-ленинизму, истории партии и народов, политэкономии. Подтверждением этому является то, что студенты вузов этих городов, в том числе сельскохозяйственного, педагогического, юридического, кроме медицинского, все готовились к экзаменам и писали свои «работы» по нашим конспектам, консультировались у наших ребят и получали хорошие оценки. Об этом говорили они сами и благодарили нас за помощь.
Закрепляя знания, полученные на лекциях и из литературы, мы проходили практику па заводах, совхозах, фермах и конторах предприятий и организаций. Так называемая «практическая работа» в течение недели-двух, а то и месяц действительной работы (правда, без зарплаты) должна была оформиться отчётом о проведённой работе с предложениями и обязательной характеристикой. Эти «труды», как дипломные работы, хорошо оформленные, сдавались ведущему преподавателю, и после собеседования, ставились оценки. Многие работы использовались для защиты диссертаций преподавателями. Проходя практику па Горьком автозаводе по экономической эффективности одного из кузнечных цехов, мне дали положительную оценку, но когда стали смотреть мои предложения по более эффективному использованию металла, станочного парка и рабочего времени, начальник цеха сказал: «Это возможно с идеальной точки зрения партработника!» Однако директор завода, который ознакомился с этими предложениями, сказал: «Наши экономисты уже не замечают, прижились с недостатком», и главному инженеру с главным экономистом было поручено внимательно разобраться.
Подобная практика прошла в одном из свиноводческих совхозов, где руководил хозяйством герой социалистического труда. Он даже при итоговом совещании сказал, что он с удовольствием примет на работу в совхоз на должность секретаря парткома или зама по экономике, но жаль, что мне из вас никого не дадут. На итоговом совещании офицеров отдельного артдивизиона, где я проходил практику, замещал должность секретаря партбюро дивизиона, мне пришлось покритиковать некоторых офицеров за их поведение и отношение с подчинёнными. Командир дивизиона, вручая мне характеристику о выполнении программы по практике говорил: «Правильно ты критиковал при всех некоторых офицеров, я давно вижу, но при всех не хотелось их критиковать. А тебе можно и даже нужно было!».
Однодневные экскурсии, практические занятия во главе с преподавателем в Мотовидихе, Сталинском заводе моторов, телефонном заводе, Горьковском автозаводе, в ближайших колхозах, совхозах, фермах и учебных заведениях давали немного материалов для общего развития по данной отрасли, но кругозор расширился. Мы знали, как делаются пушки, самолёты, снаряды, велосипеды, телефонные аппараты, выращиваются породистые коровы, лошади, свиньи, гуси и т.д. На учебном поле сельхозтехникума мы учились водить трактор, работать на сеялке, пахать, копать картошку, разбрасывать удобрения и т.д. и т.п. Как-то мне поручили пригнать трактор колёсный «Беларусь» на поле с парка: я завёл, сел за руль и поехал, решил наискось перейти с дороги на боковое поле, меня затянуло в канаву и если бы не забор, по которому мне пришлось проехать, я бы свалился на бок вместе с трактором. Забор конечно метров пятьдесят мы восстановили, но смеху и укоров было много.
В ходе всех «экскурсий, практических занятий» и несколько недельных работ практики нам поручалось читать лекции, оформляя при этом путёвки о прочитанном. И это всё зачитывалось нам как политработа в массах. В ходе одной месячной практики я прочитал лекцию атеистическую и в ходе лекции один баптист задал мне вопрос, а он оказался руководителем секты: почему коммунисты против бога? Мне пришлось долго с ним беседовать-спорить и, в конце концов пришли к выводу, что люди должны во что-то верить: сектанты и другие верующие верят в потустороннюю жизнь и чем больше здесь страдают, тем легче они попадут в рай, а коммунисты при том по тем же законам верят в жизнь на земле и добиваются - более или менее счастливой жизни всем на земле, а не в раю на небесах. Он даже выразился так, что бог вроде был таким же коммунистом, как и стремление нынешних партийцев. Но до этого очень далеко и в этом виновны сами коммунисты, так как личное ставят выше, чем общественное. А пока надо верить в бога, чтоб легче жить.
Питание в школе было поставлено хорошо, в столовой самообслуживания всегда широкий и дешёвый ассортимент блюд из овощей, молочных, мясных из внутренностей. Я особенно любил печёнку и почки, а бывший прокурор из Кировской области всегда брал мозги? - он отвечал: «У кого чего не хватает, тот это и заказывает!» А Старков из Пермской области всегда нажимал на молочные, считая, что в детстве ему всегда не хватало молока. Многие особо увлекались шахматами и преферансом. Некоторые было, всю ночь дуют в преферанс и пиво, а на занятиях спят, но с помощью товарищей тянули на положительную оценку.
В школе регулярно проходили шахматный, волейбольный и другие турниры. Победителям давались призы в виде каких-либо безделушек типа шахматы, фотоаппарат или т.п. Я в шахматах не понимал почти ничего, знал какая фигура как ходит, понимал, что такое мат и пат и фактически все. Но однажды решил участвовать в шахматном турнире и я. Расставили доски, фигуры на столы. Сели участники турнира. Против меня оказался сильный шахматист В.И.Чернов из Коми. Вокруг стояли болельщики: Семенчин, Куликов и другие. Белыми пошёл мой противник. Как он пойдёт, так я повторяю ход чёрными. Так мы играли до 20-ти ходов и вдруг мой Чернов спрашивает: «По какой системе я играю?!» Но тут Куликов и Семенчин не выдержали, рассмеялись и через смех сказали: «Да он же не умеет играть!» Чернов тут распсиховался, швырнул фигуры с доски, и потом долгое время со мной не разговаривал, все сердился, а по школе ходил потом как анекдот.
За четыре года учёбы было много хорошего и просто жизненного, но самое важное в том, что мы все здорово выросли и стали способными разбираться и в философии, в политэкономии, в международном рабочем движении, в сельском хозяйстве, в промышленности, в статистике и вообще в жизни. Хорошо знали, где, что найти для бесед, докладов и как их довести доходчиво до простого люда.
Об уровне роста нашего можно привести много примеров, хотя бы из вот этого факта. К семинарским занятиям с докладами назывались конкретные люди по той или иной теме. А вся группа готовится, чтобы дополнить докладчика или раскритиковать его доклад. Это на 2-3 часа. Однажды по философии готовил доклад на семинар Илья Пунегов, наш коми парень. Учился упорно, день и ночь конспектировал все четыре года и многое даже зубрил, особенно для цитат. В ходе доклада он всё говорил: «Товарищ Каутский или ещё какой-то там философ говорит...», товарищ Каутский сказал..., товарищ Каутский раскритиковал...» Но ни разу Ленина не назвал товарищем... После доклада Останин (из Кирова) задаёт вопрос: «А почему ты Каутского называешь товарищем, а Ленина ни разу не назвал товарищем?» Илья Пунегов, не раздумывая, отвечает: «Какой же нам с вами Ленин товарищ?! Он великий вождь и учитель! А Каутский так себе, философ, вроде нас же, всё путает, в том числе и нас». Тут такой грохот был в классе, наверное, на полчаса и время оставалось лишь для преподавателя, чтоб подвести итог к занятиям и докладу.
А на четвёртом курсе мы уже консультировали другие ВУЗы г. Горького. Высшая партийная школа - это действительно школа жизни для партийного, советского и хозяйственного работника. Наши все слушатели после окончания ВПШ работали на руководящих должностях и неплохо.