Моими ближайшими соседками на рынке были Мэри и Сюзен. Сюзен делала красивые бусы из разных камней, про которые она все знала. У нее были специальные книги про камни с красивыми картинками, то есть все было по науке. Она привозила свои столы, накрывала их темной скатертью и раскладывала свои драгоценные изделия. Я несколько раз их покупала. Сюзен была такая большая, толстая и добрая, двигалась медленно. Всегда хотелось помочь ей раскладывать имущество. Если рядом был муж, он помогал тащить что-нибудь тяжелое. Помню, как я однажды подошла к столу Сюзен и попробовала разложить бусы поинтересней, чем она их разложила. Она меня поблагодарила.
Мэри плела корзины. Я была на многих фестивалях, но таких корзин, как у Мэри, не видела никогда. Это было что-то неописуемое. Обычно она открывала багажник своей большой машины и усаживалась за работу. Никогда не бездельничала на рынке, в отличие от некоторых (например, от меня). Приносила воду в ведерке, клала туда отмачиваться веточки и трудилась. Корзины были очень разные: большие и дорогие (200-300 долларов), маленькие с каким-нибудь специальным назначением. Как-то купила корзинку, которая мне понравилась. Мэри сказала, что она для чеснока. У нас дома зачем-то болтались оленьи рога. Я принесла их Мэри, потому что видела, как она красиво из них умеет делать ручки для своих корзин.
Мэри больше общалась с моим мужем. Приносила ему иногда книги. Часто он уточнял у нее значение каких-нибудь английских слов. Со мной общение сводилось к минимуму. Помню, как однажды, когда муж, установив мой стенд, собрался уехать, Мэри увидела, как мы обнялись на прощание. Когда муж уехал, она сказала: «Он тебя любит». Я ответила коротко: «Может быть». А когда я как-то показала Мэри свои фотографии, она не сказала обычное в таких случаях, что у меня хороший фотоаппарат, а сказала: «У тебя хороший глаз». Я ей за это признательна.
Мне всегда казалось, что Мэри меня недолюбливала. Она всякий раз помимо основной экспозиции выставляла впереди такой стояк с крючками, на которые вешала свои корзины. Они практически загораживали проходящим по рынку мой стенд. Посмотрев корзины, они проходили мимо меня не останавливаясь. Покупателей и поклонников у Мэри было достаточно. Одна женщина, которая всегда приходила на рынок с корзинкой, купленной у нее, останавливалась и подолгу с ней беседовала. К моим работам она не подходила никогда. Отчасти поэтому я и думала, что покупатели у нас разные.
Однажды Мэри принесла большую картонную коробку с обрезками фетра, которые я могла бы использовать. Видимо, эта коробка у нее сохранилась с очень давних времен, возможно, школьных, когда детишек учили что-то из фетра мастерить, а потом они так и провалялись без всякого употребления. Я так подумала, потому что фетр был и по качеству, и по окраске какой-то старинный, совсем не такой, который продавали теперь.
Я решила в ответ сделать Мэри подарок и предложила выбрать мою работу, которая ей нравится. Эта работа пользовалась успехом, и мне пришлось сделать несколько копий. Позже Мэри призналась, что очень любит эту работу и смотрит на нее каждое утро, когда просыпается.
