Свободная жизнь в Москве была более приятной. Помимо двора в это лето мною стал осваиваться районный дом пионеров, расположенный в Апраксином дворце на Покровке. Там показывали бесплатное кино и работали разнообразные кружки. Я начал было ходить в авиамоторный кружок, но он не вызвал у меня ни какого интереса. В это время и произошло событие, которое, как мне кажется, сыграло в моей жизни весьма значительную роль.
Наш двор враждовал с соседним “бараньем” двором, тем самым, в котором проживала моя будущая супруга. Однажды где-то в районе Покровки я повстречался с двумя парнями с этого двора. Эта встреча не предвещала мне ничего хорошего и, чтобы скрыться от них, я заскочил в дом пионеров, где как раз собирались показывать какой-то фильм. Но они последовали за мной. После окончания фильма я понял, что выходить из дома пионеров нельзя. Единственный кружок, который должен был начать работать, был литературный, и я отправился туда. Мои преследователи последовали за мной, но выдержать занятие до конца они так и не смогли. Меня же, как ни странно, происходящее там очень заинтересовало. Мне было удивительно, как это ребята моего возраста пишут стихи и рассказы. На следующее занятие я принес целую тетрадку, заполненную абракадаброй, которую я называл стихами. Руководительница кружка, Надежда Львовна, отобрала, основательно переделала один из них и представила его ребятам. Критика, которой меня подвергли, была жестокой. Для меня было откровением, что стихи должны иметь рифму, размер и многое другое. Но, несмотря на все это, мне очень захотелось остаться в этом коллективе.
Коллектив действительно был удивительный. Душой его, конечно, была Надежда Львовна, человек большой культуры, мягкий и доброй. Она не стремилась учить и наставлять. Это она делала очень тонко и незаметно. Главным было создать общую атмосферу творчества и личной значимости каждого члена коллектива. И в кружке действительно собирались очень талантливые ребята. Они приходили к нам не только из нашего района, но добирались и из других районов Москвы. Главным был критический разбор работ, которые приносили ребята. Регулярно создавалась большая стенная газета, где печатались стихи и рассказы. Над газетой трудились наши художники, которые были значительно лучше тех, кто занимался в изо-кружке.
Я помню, с каким интересом мы слушали повести одного из наших кружковцев. Он писал в стиле Марка Твена. Сюжет был всегда захватывающий, и очередной эпизод, который он приносил, заканчивался обычно на самом интересном месте. Причем, сплошь да рядом, он и сам не знал, как будут выходить его герои из того положения, которое он создал. Прекрасную лирику сочиняли наши девочки.
Постепенно и я начинал овладевать искусством стихосложения, и что-то уже стало получаться. Это совпало с очередным нашим наступлением, когда по радио сообщили об освобождении первой деревни в полностью захваченной немцами Украине. Это было поводом написания мною стихотворения “Украина”.
Отдавали наши Украину.
Как обидно было отступать!
Я покинул родины краины
И ночами перестал я спать.
Украина, милая, родная,
Стонешь ты под вражеским ярмом,
Стонешь, в рабстве ты изнемогая,
Думал я и вспоминал свой дом.
Далее я забыл, а заканчивалось стихотворение четверостишием:
Мы разгромим вражеские части,
Мы очистим милые края,
Ты вернешься к радости и счастью,
Украина, родина моя.
Стихотворение было на злобу дня. Оно очень подходило для выступлений на разного рода концертах, конкурсах и прочих мероприятиях, что я и делал. Именно за это стихотворение я получал какие-то премии на районных и городских конкурсах детской поэзии, ездил на концерты в госпитали. Все это позволило мне занять в кружке прочное положение действительного члена.
Свободное копирование
