Литературная среда - 167

 12.10.07 Уже несколько месяцев Татьяна Александровна Попова и Галина Ивановна Кл-ская, включая Ольгу Геннадьевну, переговаривались о какой-то книге, вышедшей неизвестно где, но в которой описана студенческая среда Томска начала пятидесятых годов. Мол, надо о ней поговорить. Я не вдавалось, потому что была какая-то невнятица – где книгу можно прочитать. И вот назначили «Автограф» на эту тему – поговорить об этой книге. Попова бралась «доставить» персонажей книги, понятно, кто ещё есть в Томске и вообще – живой. Г.И. тоже кого-то хотела пригласить; она, вроде, тоже в эти годы училась и что-то об этом знала.

Накануне звонит Г.И.: «Не могу придти… на кафедре юбилей старейшего работника… должна участвовать». Звонит Ольга – что делать? Решили, если Попова тоже откажется, то будем рассказывать про последние свои литературные впечатления. Я бегом прочитала сборник стихов Ал. Тимофеевского «Опоздавший стрелок», пошла. Но Попову О.Г. не смогла предупредить насчет Кл-ой и смены темы, и та привела человек семь, заинтересованных в обсуждении этой книги.

Все дамы почтенного возраста и интеллигентного вида – оказалось, филологи, учителя и т.д. образца выпуска 56-го года. На столе появилась эта книга – автор Юрий Щеглов:  «Еврейский камень или собачья жизнь Эренбурга». Издана в 2004-ом году двумя издательствами – одно московское, другое – израильское. Толстенный том – 740 страниц. Без комментариев и вступлений.

И начался рассказ Ольги Сергеевны, учительницы одной из Томских школ – седой, красивой женщины с хорошо поставленной дикцией.

Юрий Щеглов (настоящая фамилия – Варшавер)* в 19 лет приехал в Томск и поступил в ТГУ на филологический (кажется - не всё «усекла» из рассказов гостей) факультет. Проучился всего год, потом уехал в Москву. Там, кажется, закончил МГУ, стал писателем, у него есть несколько книг. Но известен хорошо в Томске не был. Умер несколько лет назад, похоронен в Москве.

Первая жена – Ю. Мориц. О второй нашим гостям ничего не известно.

После знакомства с этой книгой его бывшие одногруппники предприняли, было, попытки с ним связаться, но ничего не вышло. Последнее то ли его место работы, то ли ещё как-то связанное с ним место – это редакция «Литературной газеты». Но туда писать так и не собрались. А всех очень интересует судьба человека, описавших этих людей в книге.

В «Еврейском камне», скорее художественно-биографически-исследовательском труде, он описал в одном из разделов вот этот год пребывания в томской студенческой среде (как сказала Ольга Сергеевна – в книге их три: про томский период, Испания и непосредственно - Эренбург).

Главной героиней раздела «Сибирские Афины» была Женя Сафронова – студентка-одногруппница наших гостей (в настоящее время, к сожалею, покойная),  отец же Жени – Алексей Сафронов – выведен в качестве героя Сафонова в одной из книг Эренбурга, познакомившегося с ним во время своего приезда в Томск в 1932 (или 33-ем) году, когда Сафронов был студентом ТГУ, с писателем встретился в научной библиотеке универа и стал его Томским гидом.

Нам рассказали и про самого автора «Еврейского камня», каким его запомнили одногруппники, про его предысторию, как он очутился в Томске, приехав с Украины, про его дружбу-любовь с Женей, про то, чем они все тогда жили.

Как сказал один из гостей – дух Томского студенчества – особый, сейчас уже отсутствующий, начало исчезать с принятия постановления правительства о приеме в студенты производственников (это 59 что ли год?), которые  с собой принесли не тягу к знаниям, а практические мотивы учёбы – получить диплом для того, чтобы жизнь была более денежная. С производственниками пришли не только жизненный опыт, но и рабочие привычки – водка, девки, загулы в общежитиях и т.д.

Среди наших гостей была младшая сестра Жени – Наталья Алексеевна. Она рассказывала об отце, об его знакомстве с Эренбургом, о судьбе отца и всей их семьи, тоже подпавшей под каток репрессий.

Рассказали вкратце содержание книги, посетовали, что она издана таким малым тиражом (1500 экз.), да ещё половина его уехала в Израиль; что совершенно невозможно её достать; что в Томске этих книг от силы штук пять, и даже нет в библиотеках, даже и в «Пушкинке» нет.

Говорили, что книга полна очень интересных фактов как о жизни города тех лет, о студенческом быте и бытовании, так и о жизни страны, о событиях в Испании и, в частности, о неизвестных страницах жизни Ильи Эренбурга.

«Что такое – еврейский камень?» - был задан вопрос. Ответа не было, за исключением того, что когда Варшавер и один из персонажей книги Стригун, (очень несимпатичная личность, антисемит), посетили минералогический музей ТГУ, то Стригун обратил внимание, что нет на стеллажах никакого «национального» камня, есть только еврейский. Варшавер так и назвал свой труд.

О.Г. сбегала к компьютеру, пока шел разговор, принесла справку, полученную в Интернете. Что так («еврейский камень») называют один из сортов гранита, в котором включения шпата и слюды создают рисунок, похожий на еврейские письмена.

И рассказали нам эти женщины про судьбу замечательной Жени Сафроновой – «она была на голову выше нас в знаниях, была строгой, цельной. Недаром Юра её выделил».

Женя вышла замуж тоже за необычного человека – к ним в группу влился на одном из курсов студент, у которого была парализована нижняя часть тела, он мог передвигаться или только с костылями, или на инвалидной коляске. Вся группа взяла над ним шефство, а Женя, в конце концов, стала его женой и посвятила свою жизнь ему. Детей у них не было. Но кормильцем в семье и домоправительницей была Женя.

Женщины были убеждены, что этот нравственный подвиг и сократил ей жизнь. Можно, конечно, списывать её раннюю смерть на это, но муж Жени ушел из жизни ещё раньше, и кто его знает – не опустошение ли, не исчезновение смысла жизни – кому-то быть нужной полностью – и Женю подкосило: она после его смерти тоже стала болеть.

Два часа я сидела, не шелохнувшись: это же надо – литература и жизнь переплелись, как корни деревьев. И перед нами сидели чуть ли не прототипы романа – не читанного, но существующего. Получится ли прочесть?

* Ю́рий Ма́ркович Варшаве́р (псевдоним — Ю́рий Щегло́в; 6 декабря 1932 года, Харьков, УССР — 15 января 2006 года) — русский советский писатель.

19.10.07 Сегодня был Автограф. Галина Ивановна Кл-ская (очень сокрушалась, что в прошлый раз никак не могла придти) дополняла рассказ про Варшавера, как Женя с Юрием хотели помочь одному полит. заключённому («зэку») выйти на волю. Тот написал письмо Эренбургу с просьбой посодействовать, а эти молодые студенты брались это письмо доставить по назначению. Почему-то оказались у ворот дома, в котором находились заключённые,  и были свидетелями, как именно этого «зека»  бросила охрана в машину то ли убитого, то ли избитого, и машина уехала – все это студенты разглядели через приоткрывшиеся ворота. Они были потрясены. После этого Юрий Варшавер устремился из Томска.

Неприятно поразило, что Т.А. Попова передала отрицательный отзыв той группы, что была у нас в прошлый раз, мол, чего было приглашать, если никто не читал книгу и никому, мол, это не нужно. Или они ожидали, что соберется полный зал, и все начнут ахать, что вот, живые персонажи пришли…

Мне вся эта история – с книгой, Женей, А. Сафроновым, Варшавером - очень показалась интересной, а вот недовольство приглашенных не понятно. Ожидали «всенародной славы», а тут слушателей меньше, чем приглашенных? Но это же заседание «клуба любителей поэзии», по существу. Ну, позовите своих друзей, родных… Вероятно, приглашённые и организаторы плохо друг друга поняли насчёт целей встречи: те имели в виду донести до томичей информацию о малоизвестной книге по истории томского студенчества, его связи в Эренбургом, репрессиях на Томской земле, предполагая массовость мероприятия, а наши – лишь знакомство с книгой и её прототипами. И где бы мы могли её прочесть, если так мал был тираж и в основном он убыл в Израиль?