15 августа, 1-ый ч[ас] н[очи].
Сегодня день моего совершеннолетия. Утром мама, крепко обняв меня, поздравила, заплакала и вдруг начала целовать без конца с какою-то страстною нежностью... Я стояла неподвижно, опустив руки... Я, которую до глубины души трогает всякая неожиданная ласка, -- чувствовала, что внутри ничто не шевельнулось, что нет ответа на эти ласки. Я не сделала никакого движения, чтобы высвободиться из объятий мамы, и только время от времени, по какому-то чувству приличия, которое все же не позволяло мне не отвечать ничем на эти ласки, -- машинально целовала её руку... Уж теперь я не могу... полюбить её вновь. Слишком много вынесено, слишком часто ко мне были жестоки; перед тою же матерью, которая, поддавшись минутному настроению, обнимала и целовала меня, -- мне приходилось плакать мучительными слезами горя, и в ответ встречала я злую, холодную насмешку. Миновало теперь это время, мне уже не больно, слёз больше нет, -- но зато и рука моя не поднялась обнять маму... Я вежливо благодарила её за подарок и поздравление, почтительно целовала её руку; -- я была искренна, как всегда; язык не повернулся сказать те слова, которых не было на сердце.
Не передать словами моё состояние духа весь этот день! Это была даже не радость. Нет, это было глубокое чувство внутреннего освобождения, которое переломило меня до такой степени, что на душе не оставалось места ни для чего другого. Точно грубый покров разрывался во мне -- и нежная ткань души просила жизни. Я чувствовала, что стою на рубеже прежней и предстоящей новой жизни -- и не могу ещё осмотреться сразу; и почти не могла дышать -- в груди было тесно, воздуха не хватало... Хотелось остаться только наедине с собой...
И мне было тяжело принимать участие в общем веселье, я не могла разговаривать, вся поглощённая одною мыслью: что будет завтра и потом?...
Я не имею понятия о том, как освобождают от попечительства по достижении совершеннолетия, какие нужны для этого формальности, когда будет раздел {Раздел наследства, оставшегося от отца.}. Мое положение остается всё ещё очень неопределённым, потому что я должна ожидать от мамы всего. Но завтра к секретарю Сиротского суда уже явится "совершеннолетняя наследница", -- как значится в бумагах.
Вчера я была за всенощной и молилась так, как редко приходится: без слов, даже мысленно не высказывая ничего, я стояла перед иконой и грустно смотрела на неё... И чем больше я молилась, -- тем сильнее становилась уверенность, что всё кончится хорошо, что я поступлю, что меня непременно примут.
Свободное копирование
