25.04.06 Была но похоронах Нины Анатольевны Стусь.
Умерла в пятницу. Была дома вдвоём с внучкой, красили пасхальные яйца, почувствовала удушье. Внучка: «Вызвать «скорую»?» - «Нет, со мною так было, приму лекарство». Но нехватка воздуха продолжалась, открыли окно... Когда приехала «скорая», (долго не ехала), Нина Анатольевна уже умерла.
Похороны были по известному маршруту – «Белый Ангел» (ритуальный зал), кладбище (Тимирязевское), потом домой на поминки. Нв панихиде много было "автографцев" (Наташа Ч., Ольга Геннадьевна, Оля Шабанова, Валечка, Вайнштейн, другие) и из «Родника» - тех было больше, но на кладбище поехало мало.
В зале скамейки у гроба были пусты. Сын её стоял в изголовье.
Ехали на кладбище долго: сначала заехали в её дом, мол, соседи просили привезти, проститься. Приехали на кладбище, вынесли гроб, установили на табуретках, стали говорить речи – какой это был хороший работник, преподаватель. Подруга, заплаканная, прочла её (Нины Анатольевны) стихи-молитву, где она просит себе смерти весной, под пенье птиц, во сне. Почти всё сбылось! Не во сне, но быстрая, почти без мучений.
Все сказали, оглядываемся – пора закрывать гроб, а родственников в видимости нет. Наконец, за автобусом разыскали сына Андрея, подвели, он склонился к лицу матери, руки трясутся, поднял голову: «Что делать?» И стало видно, что он пьян и пьян очень. Ему подсказывают: «Поцелуйте». - «Куда целовать?» - «Ну, в лоб». Он её лицо обхватил руками и почти зарычал (таким утробным голосом): «Мама! Мама!» И уткнулся головой в её руки. Потом: «Я знал! Я ещё в январе знал!» Она в январе сломала ногу, ходила в гипсе, на костылях, на улицу не выходила. Ритмовцы ходили к ней помогать. Галина Сергеевна рассказывала: «Она даже форточку сама открыть-закрыть не могла».
В общем, сын от переизбытка раскаяния ничего не нашёл лучшего, как напиться, не похоронив мать. Его отвели в сторонку. Там же с ним был паренёк лет 18-20, внук Нины Анатольевны. Его женщины спрашивают: «Гриша, ты почему ему позволил так напиться?» - «Да он меня попросил купить, я же не знал, что он будет сам…»
Потом опять длительная пауза, распорядителя нет, даже, где могила – никто не в курсе. Кто-то неуверенно: «Кажется могильщик пошел вон туда». Пошли «туда», вернулись с известием, что могила ещё не готова. Ждали, пока выроют могилу. Наконец вшестером мужики, что были среди провожавших, взяли гроб, понесли. Андрей стоит с Гришей, видно, что никуда не стремится. Какая-то женщина подошла, стала увещевать, Андрей мотает головой (совсем мужик потерялся – где он и что от него требуется). Повели к могиле.
Я пошла в автобус, потому путь к могиле по снегу, между могилами – не для моих ног. Минут через 10-15 сын и внук подошли к автобусу, покурили, сели в черная легковушку (водитель прохаживался рядом) и укатили. Еще минут через 15 к автобусу потянулись остальные… Получается - родственники не дождались окончания похорон, не уложили венки, цветы, не постояли в последние минуты около свежей могилы.
Уму не постижимо! Я такого ещё не видела. Догадывалась, конечно, что что-то у Нины Анатольевны с родственниками не всё нормально: жила одна, такая уже старая... Отголосками доходило, что сноха с детьми жила в Тимирязево, сын – на юге. Но чтобы настолько она была с ними далека…
Наша Нина Анатольевна, которую я не могу вспомнить удручённой: всё время усмешка, всё время добрая интонация, такие стихи лёгкие, лиричные. Рукодельница. Свои книги сама иллюстрировала. И такая миротворица – всегда стремилась сгладить конфликт, разрулить возникшее напряжение, поддержать одобрением раскритикованного автора. Помню её: «Вы хорошо чувствуете стихи» и свою радость, благодарность. Такая домашняя и уютная…
На поминки не поехала. Вышли с Валечкой у Лагерного сада. Нас уговаривали, но… Не хотелось видеть её сына больше.
Свободное копирование
