21-го копиист Геннингс был освобожден из-под ареста, просидев 8 дней в особой комнате при дворе. Полковник Лорх, камеррат Негелейн и асессор Сурланд несколько раз формально допрашивали его, и арест был ему вменен в наказание. У герцога обедал здешний молодой, очень красивый князь по фамилии Долгорукий, который служит капралом в гвардии и в этот день в первый раз представлялся его высочеству. Молодой Сапега также приехал, чтоб обедать у его королевского высочества; но только что все хотели садиться за стол, за ним явился посланный от князя Меншикова, и он должен был отправиться, ничего не евши, потому что князь тотчас ехал в деревню и ждал, чтоб взять его с собою. Вечером приехал камергер Нарышкин, который, против всякого ожидания, просидел у его высочества до 9 часов и много разговаривал, тогда как обыкновенно остается недолго и опять уезжает. В это раз он был как-то особенно в духе. Между прочим он объявил, что капитан Измайлов, недавно возвратившийся из посольства в Китай, присылал ему сказать, что привезенные им оттуда подарки для императора уже послезавтра должны быть отправлены в Петербург и что поэтому, если герцог желает видеть их, то не угодно ли только назначить время, и они будут выставлены для его королевского высочества. Его высочество отвечал, что постарается сделать это завтра; если же не успеет, то послезавтра, но что во всяком случае уведомит прежде камергера, чтобы предупредить о том г. Измайлова.
