В июне 1941 года артистов распустили на летний отдых. А уже через месяц немцы стали бомбить Москву.
Я тогда жил в артистическом доме на улице Немировича-Данченко, по соседству с Марецкой, Образцовым, Юткевичем, Тумановым, Хмелевым. Во время налетов мужское население не пряталось в бомбоубежище, а дежурило во дворе и на крышах. Нас разделили на звенья, по пять-шесть человек в каждом. Звено возглавлял Иосиф Михайлович Туманов. Если в недавней мирной жизни он прекрасно режиссировал оперные спектакли, то теперь ему приходилось "строить мизансцены" на чердаке, расставляя действующих лиц между длинными ящиками с песком и пожарными шлангами.
Хорошо помню первую бомбежку. Мы стояли на крыше, и вдруг над самыми нашими головами - так низко, что различимы были кресты, - плотным косяком пролетели фашистские самолеты. Они что-то сбрасывали. В первую минуту я подумал, что это листовки, как вдруг посыпались зажигательные бомбы. Они со свистом падали на крышу и во двор, где в это время стояли военные грузовики. От неожиданности я даже как-то и не испытал страха, увидев первую в своей жизни "зажигалку" чуть ли не у своих ног. Конечно, мы бросились их тушить. Позже в наше звено вошел и Шостакович, вырвавшийся из блокадного Ленинграда и поселившийся в нашем доме.
И так мы дежурили каждую ночь.
Свободное копирование
