... А теперь я расскажу о той "Спящей красавице", с которой поздравлял меня в своем письме Д. Д. Шостакович.
Но мне хотелось бы не модернизировать и не спрямлять историю и не судить о спектаклях с позиций, которые завоеваны в настоящем. Пережив на своем веку несколько хореографических эпох, я сегодня с интересом читаю книги, в которых эти эпохи подвергаются анализу. И часто то, над чем мы когда-то бились, ныне общепризванным светлым головам в нашей критике кажется ясным, как дважды два. Я не собираюсь заниматься самозащитой. Если мы стоим того, чтобы на нас нет-нет да и взглядывали с птичьего полета - пусть!.. Во всяком случае, мы работали, и наши синяки и шишки, заблуждения и мучения, возможно, что-то дали для познания и отыскания новых истин...
"Спящую красавицу" в Большом театре в свое время возобновил Горский. На мой взгляд, он почтительно отнесся к созданию П. Чайковского и М. Петипа.
Уже в 30-е годы раздавался хор голосов, утверждавших, что "Спящая красавица" в своем каноническом виде архаична и нуждается в новом прочтении. Танцевальные сцены перемежались с пантомимными, когда действующие лица объяснялись на языке жестов. Немаловажную роль играло и то, что балет уже не делал сборов. Сегодня трудно себе представить, чтобы в Большом театре пустовал зал. Сегодня, что бы ни давалось в Большом театре, партер и ложи, как говорится, блещут и все кипит... Сегодня некоторые зрители, особенно гости столицы, ходят даже не на любимого актера или на определенный спектакль, а на - Большой театр!
"Спящая красавица" - с прологом, тремя актами и двумя музыкальными антрактами - смотрелась тяжело. Чтобы дать балету новую жизнь, в Большой театр пригласили К. Я. Голейзовского. Однако уже на ранней стадии его работа была забракована: не устроила экспозиция спектакля, предложенная хореографом.
Тогда балет предложили осуществить Ф. В. Лопухову. Но и у него дело не пошло. Дриады у Лопухова все больше почему-то лежали в пачках на полу, фигуры танцовщиц изображали на сцене сердечко, в середине которого Аврора и принц танцевали адажио.
Эти и другие новшества не устроили труппу. На общем собрании артисты балета заявили, что отказываются репетировать. Ф. В. Лопухов был отстранен от постановки. Так что не состоялась и эта работа.
Руководство театра решило: пусть за постановку возьмутся представитель старшего поколения - хореограф А. И. Чекрыгин и представитель молодежи - я. А наш союз, как это тогда было принято, "обручал" драматический и оперный режиссер Б. Мордвинов.
Конечно, мне лестно было попробовать свои силы в такой ответственной и трудной работе. Художником спектакля стал Исаак Рабинович.
Недели две наша троица обсуждала, что в балете Петипа нас устраивает, а что - нет.
Старое либретто И. Всеволжского и М. Петипа по сказке Ш. Перро, на наш взгляд, было слабым и запутанным. Имена фей - Виолант, Кандид, Флер-де-фарин, Крошка, Канарейка - ничего не объясняли современному зрителю. Поэтому мы решили отменить "паспорта" фей, а исходить из музыки Чайковского, живописавшей характер каждой волшебницы. Затем надо было освободить балет от условных жестов. Мордвинов предложил свою экспозицию, которая потребовала сочинения новых танцев и сцен. Мы стремились создать спектакль, "построенный по законам драматургии, с непрерывно развертывающимся сюжетом, пронизанным идеей и сказочным действием, с логической мотивировкой событий и поведения действующих лиц"*. Таково было наше кредо, которое мы изложили в газете "Советский артист".
* ("Сов. артист". 1936. № 46.)
Наш спектакль теперь мало кто помнит, поэтому мне хотелось бы подробнее рассказать, как мы реализовали свои замыслы
Б. В. Асафьев справедливо писал, что основные симфонические образы балета - это Аврора и фея Сирени. "... Образ Зари связывает всю композицию, сопровождаемый весенним образом феи Сирени с ее прелестной мелодией...", разливающей "волны аромата цветов сирени в ночном оцепенении садов и парков в часы сна Авроры"*.
* (Асафьев Б. В. О балете, с. 202-203.)
У Петипа партия феи Сирени была малотанцевальной. Балерина все больше ходила по сцене с жезлом, украшенным цветами. Кроме того, М. Петипа купировал музыку феи Сирени в прологе. Исторически это объяснимо. Партию исполняла дочь Петипа, Мария Мариусовна, не владевшая техникой классического танца. Именно она, как писал позже в книге "Хореографические откровенности" Ф. В. Лопухов, возмещала свой недостаток сочинением "отвратительных "мимомонологов", к которым выдающийся хореограф не имел никакого отношения"*.
* (Лопухов Ф. Хореографические откровенности. М., "Искусство", 1972, с. 91.)
Свободное копирование
