Через несколько дней отец был назначен начальником санчасти 45 стрелковой дивизии, и мы из бригадного обоза перешли в дивизионный. Перешли вместе с персоналом, со всеми подводами, медсестрами, фельдшерами. Отец был единственный врач в дивизии. Шли с боями. Самым тяжелым оказался бой за станцию Христиновка: долгий и упорный, в результате которого был захвачен бронепоезд. Его надо было отогнать, так как он загородил нам дорогу. С большим трудом это удалось, затем пришлось разобрать пути, чтобы колеса наших телег могли их пересечь. Обоз стоял далеко, примерно в пяти километрах от места боя. Когда оборона противника была прорвана, и проход оказался открыт, все наши телеги и брички на скорости, какой только возможно, устремились в него. Обоз рысью пересек железнодорожные пути на выходе из Христиновки в сторону Умани, и дальше мы двинулись на север, нигде не останавливаясь, кроме ночевок.
В одном небольшом селе объявили короткую остановку. Нужно было покормить лошадей. У нас в санчасти был солдат, раненый в бедро. Частенько он с сестрой отходил в сторону, и она делала ему перевязку. Постепенно солдат поправился и стал уже ходить. И вот на этой остановке он говорит мне: «Пойдем, покушаем медку». Как теперь я вспоминаю – он был или здешний, или хорошо знал, где мед. Мы пошли по селу, вышли на параллельные улицы и подошли к одной избе. Зашли во двор. Нас встретили хозяин и хозяйка. Смотрели они на моего спутника как на знакомого. Дали нам мед. Хозяин принес целый поднос с сотами и отрезал мне кусок. Я его, конечно, с аппетитом поел – сладкого я давно не видел. Но нужно было уходить. Вернулись на главную улицу, видим - обоза нет. Я страшно перепугался. Бегу, догоняю обоз, а его и не видно. Отстать от обоза было опасно, кругом шныряли мелкие банды. Вдруг вижу - едет наш делопроизводитель Онуфрий Петрович на коляске. Мы кинулись к нему. Он раненого взял, а меня нет. Говорит: «Отец тебя ждет у церкви». Бегу назад к церкви. Вижу, из-за поворота вылетает наша тачанка. Кони мчатся галопом, я выбежал на середину улицы, кричу им, что я тут. Я никогда не видел своего отца в таком гневе. Он буквально рассвирепел, в его руках был кнут: «Оставайся тут, я тебя не возьму!» - закричал он и хлестнул меня кнутом по спине. Тачанка пролетела, я остался посередине улицы. В слезах я бежал в сторону, куда скрылась тачанка. На счастье, в конце деревни была река - неглубокая, растекшаяся по чистому песчаному руслу. Обоз уже перешел реку и строился на ходу на том берегу, выходя на дорогу. По пояс в воде я перебежал реку, кинулся к обозу. Тут одна из телег нашей санчасти меня подобрала. Весь день я ехал на этой повозке, отец не допускал меня к себе. Видимо, я частенько делал подобные отлучки, которые в конце концов вывели его из терпения.
Свободное копирование
