17. Возвратясь из Сквиры, вот два дня как я живу почти не выходя из моей хаты, окруженный присланными мне матерью "Литературной газетой", издаваемою Дельвигом и Сомовым, их же "Северный цветок" на этот год, "Телеграфом" и письмами из дому и от Анны Петровны. От чтения первых я перехожу к занятию последними, на которые я уже приготовил ответы к завтрашней почте. С матерью и сестрою я говорю почти только о моей нужде и деньгах, а с Анной Петровной об ее страсти, чрезвычайно замечательной не столько потому, что она уже не в летах пламенных восторгов, сколько по многолетней ее опытности и числу предметов ее любви. Про сердце женщин после этого можно сказать, что оно свойства непромокаемого, impermeable (Вяз.), - опытность скользит по ним. Пятнадцать лет почти беспрерывных несчастий, уничижения, потеря всего, чем в обществе ценят женщины, не могли разочаровать это сердце, или воображение, по сю пору, оно как бы в первый раз вспыхнуло. Какая разница между ей и мною. Едва узнавший, однажды познавший существо любви, - в 24 года я, кажется, так остыл, что не имею более духу уверять, что люблю!!!
"Северные цветы" на 1830 год никак не могут сравниться с вышедшими в 29-м, которые решительно лучше своих прежних и стоят наряду с предшественниками своими. Даже отделение поэзии, всегда и во всех альманахах превосходящее прозу, весьма бедно. Отрывок из VII гл. "Онегина", описание весны, довольно вяло; маленькие, альбомные его стишки, я вас любил и т.п., не лучше, точно так же, как и эпиграммы его и Баратынского очень тупы.
Последнего отрывок поэмы "Вера и неверие" написан хорошими стихами, но холоден. Из идиллий Дельвига понравилась мне одна "Изобретение ваяния", еще Подолинского "Гурия" и, наконец, Плетнева отрывок перевода "Ромео и Джульетты". Об остальном балласте и не стоит говорить.
Из прозаических статей замечательны: "Вот" Сеньковского и "Кикимора" Сомова, обзор же его очень плох. "Литературная газета", ими же издаваемая, заслужила справедливую похвалу публики. Оригинальные повести (отрывки из романа Погорельского), помещенные в ней, отличаются прекрасным слогом и верным описанием наших нравов; выбор переводных статей также хорош; критика очень умеренная. Нельзя то же сказать про Полевого, который сделался литературным демагогом Sansculotte (санкюлотом (фр.)), который кричит и ругает литературную аристократию, - Дантон журнальный, ругающий всех, без исключения, знаменитых, как он иронически называет; в этих критиках пристрастие его слишком явно. Журнал его еще занимателен разнообразностью помещаемых статей. Между ними часто появляются тоже хорошие отрывки из новых народных романов. Картины нравов похожи на прежде помещаемые в "Северной пчеле", но уступают им в слоге. В обоих журналах очень мало появляется хороших стихотворений (исключая двух басен Крылова и несколько пьес Пушкина, особенно двух: "Арион" и "Смуглянка", и "Пловца" Языкова - напечатанных в "Литературной газете"), особенно в "Телеграфе"; зато уже брани в нем за булгаринского "Выжигина" и "Дмитрия Самозванца" в "Литературной газете" больше, чем должно позволять. В последней Полевого Историю называют образцового глупостью и спекуляциею на деньги подписчиков.
Свободное копирование
