30 октября, четверг. Весь день практически, кроме английского в метро, ничего не читал, не писал. Правда, утром в постели из того, что рядом на полке -- из "случайного чтения", -- взял давно уже подаренную книгу Бердникова "Евреи государства Российского". Узнал, что Софья Палеолог, Софья Фоминишна, была, как и следовало племяннице византийского императора, редкой интриганкой и отравила старшего сына и наследника своего мужа, а если бы этого не случилось, то не сидел бы на троне ее внук по прозвищу Грозный. Так делается история. Второе -- слово "патриот" в русский обиход внес, оказывается, любимый еврей Петра Великого, дипломат барон Шафиров.
Постепенно начинаю пропитываться духом нового романа, но это короткие, как всхлип, мысли уже через весь день. Начну с утра.
Встал, как всегда, в семь и пока пил чай, принимал таблетки, варил кашу, размышлял над тем, что говорило радио. О чем оно говорило? Сначала об очередных санкциях, которыми пытаются выстегать Россию. У журналистов репертуар невелик, цена на рыбу в магазинах, пустоватые прилавки, пустоту которых я не заметил, потому что не отовариваюсь в дорогих гастрономах "Империи вкуса", а в пролетарском "Ашане" и без сыра бри переживу. Но вот о чем я еще подумал. Санкциями, нас, конечно, не испугаешь, но они, пожалуй, сыграют совершенно иную роль. Они вызывают чувство лживости Запада -- этого хранителя чести, чувство его ненадежности, двуличия и отчетливое понимание, что и у нас не все в полном порядке. Возникает ощущение, что, пожалуй, Сталин, когда старался не рассчитывать на Запад, а стремился опираться на собственные возможности, не так уж был не прав.
Теперь о рыбе, о семге, которая, по мнению журналистов, стоит 900 рублей за килограмм, а по моему мнению из "Ашана" -- только по 500. Но вот здесь журналисты справедливо удивляются, почему Россия, которую омывают -- боюсь ошибиться или перепутать, пишу уже ночью -- семнадцать морей, у которой бесчисленное количество озер и рек, вынуждена покупать рыбу в Чили или Аргентине. Вот здесь журналисты и точны, и справедливы. Наш Дальний Восток действительно переполнен рыбой, но доставить ее в Центр нельзя не только из-за огромных цен на железнодорожный транспорт, но главным образом еще и потому, что существуют бесконечные ветеринарные контроли и немыслимые по нашим дорогам бюрократические препоны. Рыбники в год платят ветслужбам до 4 миллиардов рублей. Ну, что Путин? Путин он двойственный человек, он об этом -- со слов журналистов радио -- об этих бюрократических барьерах на пути доставки рыбы говорил еще пять лет назад -- и что? Барьеры все стоят. За кого же наш президент?
В одиннадцать часов снова комиссия по спорам прессы. Опять сайентологи, Хаббард, и опять кошки и домашние животные. Что касается первых, которые стараются ответить на каждый выпад, наверное, молодцы, но телевидение допускает жуткие передержки, да и вообще уровень журналистики ужасен. Цитаты с такими невероятными добавлениями и с таким монтажом, что начинаешь удивляться фантазии монтировщиков и думаешь, не ошибся ли Кант, сказавший что-то о моральном законе в груди у каждого? Не погас ли огонь, хотя звезды остались?
Кошки -- это особая статья. Ситуация, конечно, патовая, не очень, возможно, здоровая старуха в общежитии, в своей комнате поселила с десяток кошек. Конечно, антисанитария. Начался пожар, кошки сгорели, местный, липецкий сайт опубликовал статью. Статью, конечно, дурную, но по мотивам не хуже, чем каждый вечер высказывания у Малахова. После пожара "расходился народ в приподнятом настроении"."
"Эта бабка всех просто достала со своими кошками и собаками. Вонь из ее квартиры глаза режет и тошнота подступает, -- поделилась с LipetskMedia обитательница общаги Марина, искренне сожалея, что сама хозяйка "нехорошей квартиры" вместе со своими животными не сгорела". Очень, я бы сказал, христианское пожелание.
Комиссия закончилась как никогда рано, но у меня в центре было еще одно неотложное дело. Во вторник в своем Институте вдруг в деканате встретил своего бывшего ученика Маркуса Гасунса. Оказывается, пожаловал в Москву, потому что защищается как кандидат наук в Институте языкознания. Господи, как давно это было, поступал в Институт, плохо говорил и писал по-русски, взял я его к себе в семинар с натяжкой, отчетливо представляя, что возни будет много, а вот теперь оперился и не гадкий утенок, а просто лебедь. Уже живет в Краснодаре, что-то языкознанческое преподает, защищается по древнеиндийскому языку. Какова лебедь! И главное -- еще одно подтверждение, как много делает наш старенький и потрепанный временем и боями с бюрократией Институт для нашей культуры.
Перед сном, как обычно, съел тарелку молочной лапши.
Свободное копирование
