23 сентября, понедельник. С утра плюнул на все и занялся техническим делом, приводил в порядок библиотеку. Я знал, что это единственное, что позволит мне спокойно подготовиться к семинару и исподволь готовиться к лекции. Кое-что начало образовываться. Семинар начну с Толстого, потом поговорим о Большом театре. К концу дня Елена Эрикссен прислала мне свое письмо-жалобу по поводу своего сына. Его исключили из театрального училища. Фрагменты перепечатываю. Хохлова -- это, кажется, проректор.
"Реакция на мой звонок была, мягко выражаясь, крайне недоброжелательной, агрессивной. На повышенных тонах г-жа Хохлова объяснила мне, что (далее следуют только цитаты, взятые "на карандаш" в ходе монолога проректора) "...дело об отчислении решенное, я не обязана вам что-то объяснять, ничего изменить уже нельзя, его отчисляют потому, что он один из всех не явился на спектакль", "...не надо мне приносить никаких липовых справок из частных клиник, их повсюду продают", "...ваш сын ужасно выглядит, он какой-то весь больной, а актеру нужно иметь звериное здоровье", "ему вообще не нужно быть актером, пусть ставит где-нибудь на стороне свои спектакли", "...все пострадали в аварии в Питере (в ночь на 13 мая, во время гастролей спектакля "Это тоже я", Хуго попал в Санкт-Петербурге в страшную аварию вместе с другими однокурсниками), а с вашим сыном ничего не случилось, он в корсете не ходил" (увы, случилось -- сотрясение мозга и изменение формулы крови, что подтверждено результатами исследования в ГКБ N 31). И в финале речи -- "...вообще-то это сам Олег Павлович Табаков прислал письмо с указанием отчислить именно вашего сына за пропуск спектакля"... Именно эта фраза вызвала самые серьезные сомнения. Хуго Эрикссен еще не тот актер, которого глубокоуважаемый Олег Павлович может знать по имени да еще требовать его персонального отчисления. Видимо, г-жа Хохлова сама назвала фамилию сына в качестве "сакральной жертвы". Она же мне напрямую сказала, что испытывает личную неприязнь к моему сыну, потому что он "...много курит, говорит с ней ироничным тоном, с издевкой, а она этого не любит...". На этом наш разговор с ней оборвался, потому что проректор повесила трубку.
Ради справедливости надо признать, что г-жа Хохлова и прежде выражала свое неприязненное отношение к студентам курса мастера Дмитрия Брусникина. При всех, кто занят в спектакле "Бесы" в сцене "Грот" еще в прошлом учебном году, она заявила, что мой сын и все остальные "...это -- быдло, которое в 17-м году расстреляло всю Россию. Быдло, которое ездит в метро, гадит, насилует и убивает...". Даже не могу предположить, откуда у г-жи Хохловой такая поразительная информация.
Но вернемся из 17-го года в 19 сентября. В шестом часу вечера я вновь позвонила г-же Хохловой и сразу спросила, что нам следует делать. Тон резко изменился, стал более сдержанным. Опять цитаты: "...если хотите уйти без "волчьего билета", пишите немедленно заявление об уходе по собственному желанию", "...академическую справку вам никто не даст, бланк нужно заказывать...". На мой вопрос, на каких именно законных основаниях она выдвигает подобные требования, я опять услышала от г-жи Хохловой ссылки на личное пожелание Олега Павловича и пр. чудовищные вещи, которые не решусь озвучить в этом письме"
Документ времени!
Свободное копирование
