18 августа, воскресенье. Собрались пойти наконец-то посмотреть знаменитый храм тамплиеров в старом Лондоне. Ехали на метро с пересадками, тут возник тот Лондон, о котором я мечтал. Город для меня всегда открывается только после того, как я по нему пройдусь пешком. Вышли на одну из основных и, главное, старинных улиц Лондона -- Стрейт и пошли к тому месту, где улица заканчивается и плавно переходит в знаменитую Флинт-стрит. Еще с молодости помню, что это улица газет и желтой прессы. В самом конце Стрейта на середине проезжей части стоит огромный каменный столб -- остатки от ворот, которые вели в отдельный район Лондона -- Сити. Это и тогда, в давние королевские годы был район непростой. Даже король, подъезжая к воротам верхом ли, в карете ли, если это была королева, должны были через герольда испрашивать у старшин и лордов Сити символическое разрешение на въезд. Не захотел этого сделать только Чарльз I, как известно, казненный во время Английской революции. Никто и в наше время не должен забывать о космической власти денег. Посмотрели ворота, посмотрели на дом, единственный на огромной улице -- если повернуться и идти назад, то дойдешь прямо до Пикадилли, -- который не был разрушен во время великого лондонского пожара. По всему Лондону много висит разных табличек, указывающих на памятные места: стоял когда-то знаменитый дом или стояла знаменитая харчевня. Это тебе не Москва, где, если стоял дом, даже если на нем и была какая-нибудь памятная табличка, снесли и поставили дом новый, то табличку уже никогда не поставят. Новый хозяин есть хозяин. История начинается с него -- "здесь был Вася". Об одном из таких домов я как-то уже писал, это в переулке неподалеку от Института, -- была табличка, что в доме когда-то жил революционер Скворцов-Степанов, первый переводчик "Капитала" Маркса, у Степанова бывал Ленин. Новый Вася маленький дом снес, большой, "доходный" поставил, о табличке забыл, ведь новая история России начинается не с перевода "Капитала", а с него, с Васи
Ворота на Стрейте, которые ведут и в переулок Тамплиеров, и в церковь, построенную рыцарями, оказались в субботу закрытыми. Мы потолкались у ворот, покрутились и пошли по Стрейту в обратную сторону, но уже не к метро, а, миновав станцию, углубляясь все дальше и дальше в исторический центр. Правда, в Лондоне все и везде -- история. И так мы шли, любуясь старыми домами, их колоннами и скульптурой, украшениями, вывесками, памятными досками -- одна из них гласила, что на сем месте когда-то стояла таверна "Дьявол", ни больше ни меньше, пока не дошли до знаменитого ансамбля "Сомерсент-хаус". Это комплекс с огромным двором, в котором с утра бьют фонтаны, и фонтанов много, но вечером -- гласит объявление -- фонтаны бить перестанут и во дворе будут тусоваться кинозвезды и покажут фильм. Здесь проводится кинофестиваль. Ладно, пусть фестиваль. Идем через двор, проходим через огромный вестибюль и оказываемся на прекрасной, над рекой, террасе. Темза, будто река совсем молодая, довольно резво бежит к Северному морю, цветы в горшках цветут, здесь же кафе, за столиками сидят и пьют кофе старики и молодые люди. Жизнь идет.
Возвращаемся через двор -- короли строили этот комплекс, кажется, для развития искусства в собственной стране, Голливуд еще не существовал, а развлекать себя и народ надо, нужны художники, дизайнеры, архитекторы и прочее. А потому, кто прославит короля или парламент как не художник! Это была собственная страна. Мысль о том, что можно все бросить, забрать денежки, сесть на самолет и хорошо устроиться где-нибудь в другом месте, королей не посещала. Созидали, строили
Уже совсем на выходе слева двери, ведущие в частную галерею. Мне хочется двигаться, я почти не ходил по Лондону, прекрасные башмаки модной фирмы, купленные в Барселоне, еще совсем не износились. Скрытое цитирование Шекспира, конечно, связано со вчерашним посещением "Глобуса". Мне хочется обратно на Стрейт, а С. П. уверяет, ссылаясь на прекрасный путеводитель фирмы "Мишлен", что надо идти, потому что напротив названия галереи -- три звездочки, как и напротив Национальной галереи.
Теперь мне предстоит описать то, что описать почти невозможно, -- две галереи: эту и старую Тейтовскую, куда мы еще попадем только часа через три. Прием будет один и тот же -- мой восторг перед обилием художественной жизни и неповторимостью человеческого гения. Вообще-то сколько всего накопило человечество, сколько открыл дерзкий человеческий ум и сколь много сотворили поразительные руки. Но в данном случае мы имеем дело с художественными сокровищами
Галерея не очень велика: нижний зал -- скорее континент, через Ла-Манш, и чуть-чуть своего -- распятия, иконы, в основном человек говорил с Богом и о Боге, что делало его сильнее и увереннее. Немножко портретов. Германия, Италия, Нидерланды, век XIII?- XIV. На улицах еще льют помои на головы прохожих, а здесь уже гармония и чистота света. Со временем все может измениться: картины будут создаваться из мусора, а по улицам начнут разъезжать поливальные машины. Ах, это переимчивое время!
Бывая в музеях и галереях, я часто думаю, разглядывая прекрасные произведения искусства, о несправедливости. А не назначено ли нам в гениальное лишь то, что попалось на глаза знаменитым искусствоведам, или те произведения, хозяева которых позаботились об их стоимости? То же самое подчас происходит и с литературой. Кто-то ведь определил Улицкую, Быкова и Акунина в мэтры современной литературы?
Старая "Тейт". Это собственное английское искусство. Практически -- только Тёрнера. Попадаются Кандинский, Мур -- это с запахом настоящего
Свободное копирование
