31 июля, среда. Левону Никитичу было 89 лет, мы все надеялись, что удастся отметить его 90-летие. Вартаняны долгие годы были нашими соседями, пока мы жили на четвертом этаже -- у нас была одна общая лестничная площадка. Потом через паузу мы снова оказались соседями по подъезду. Вартаняны на четвертом, мы с Валей на пятом. Левон Никитич был прекрасным в быту человеком. Валя несколько раз пила у них чай, когда забывала ключи и ждала меня. Последний раз я видел Левона Никитича неделю назад. Он вышел, маленький сухонький старичок, похожий на перышко, на балкон. Это его редкие прогулки. Уже лет пять ни Левон Никитич, ни Сусанна из дома не выходят. Ашот как идеальный сын всегда к двум часам с работы приезжает домой кормить родителей.
Вчера, когда я около двух ехал в музей, то у метро встретил Ашота, и тут внезапно что-то во мне прозвучало, и я сказал: "Ашот, я завтра с тобой поеду хоронить отца"
Морг большого госпиталя на Пехотной мне уже был знаком. Здесь меньше года назад провожали Владимира Фирсова, наверное, тоже был военнообязанным. Ехали на метро, потом от Щукинской пешком. Всю гражданскую панихиду я думал, как правильно я поступил, прислушавшись к интуиции.
Левона Никитича я впервые в жизни увидел в генеральском мундире. Старичок вдруг превратился в знаменитого военачальника. Он лежал ко мне в профиль, красивый, с орлиным носом, с лицом -- это уже когда я подошел к гробу прощаться, -- разгладившемся от забот времени и его тревог. Как много, оказывается, дает чувство праведно прожитой жизни. О моем ушедшем соседе замечательно говорили его товарищи. Биографию не привожу, она в том числе и боевая, военная, но есть один поразительный для людей моего поколения факт: именно по проверке Левона Никитича был снят знаменитый партийный хозяин Краснодарского края Медунов. Именно Вартанян во главе группы из тридцати чекистов проверял Краснодарский край. Но Медунов был другом то ли Хрущева, то ли Брежнева -- времена уже былинные, не помню, но, кажется, 1967 год, на Вартаняна давили, пытаясь заставить переписать заключение. Он собрал свою группу и прочел вслух бумагу. Единодушно решили "стоять на своем". Тогда еще действовал нравственный закон корпорации -- "чекисты не лгут"
Возвращаясь, выходя из метро, купил "Литературку". В газете прекрасная статья-рецензия на мою книгу о Славе Зайцеве. Все умно: и цитаты, и сравнение двух "мастеров". Я уже перешел в категорию "старых мэтров". Вряд ли это меня особенно радует, по мироощущению мне по-прежнему двадцать пять лет и я работаю на радио в "Кругозоре". Не могу здесь же не отметить -- мэтру за книгу пока так и не заплатили. На давнем совещании в Доме моды -- народа было человек десять - двенадцать -- было сказано: оплату автору берет на себя Дом моды. Правда, через несколько дней после юбилея Зайцева из Дома ушел тогдашний распорядитель Головин. Коля по телефону и много позже говорил, что оставил Зайцеву бумагу со списком долгов. Деньги до смешного небольшие -- всего пятьдесят тысяч рублей, но для меня в старости это важно. Любопытно, чем все это закончится.
В Москве после того, как дагестанец пробил голову капитану полиции на рынке, идут невероятные облавы на торговцев на причастность мигрантов к совершенным преступлениям и проверки документов на работу и проживание. Правда, в основном полиция занята не наглыми, вернее, обнаглевшими кавказцами, а вьетнамцами, корейцами и недоумевающими африканцами. Происходит именно то, за чем полиция должна была следить постоянно. Сложилось впечатление, что нерешительные действия органов охраны правопорядка во время знаменитой драки связаны были с ее "мздолюбивой дружбой" с торговцами, они и "гостей" не желали обидеть, но и по своей робости боялись их стрелять. В качестве меры устрашения выгнали нескольких полицейских с работы. Президент сказал несколько слов о сращивании полиции с торговцами и воровством. Наша общественность всегда против полиции
Вечером заходил Игорь, принес -- он никогда не приходит с пустыми руками -- килограмм винограда из "Ашана"; я дал ему для перепечатки две главки из романа.
Свободное копирование
