30 июля, вторник. Начну с пользы регулярного чтения газет. Я себя постоянно ругаю, что многое упускаю, не читая газеты так внимательно, как это делал раньше. Но раньше их регулярно просматривала В. С., очень точно направляя меня, теперь, когда все сам и один, многое ускользает. Да и наша нерадивая почта, облегчая себе жизнь, сначала перестала приносить газеты утром, потом через день или через два, газеты совсем потеряли свежесть новизны. Но все-таки в газетах скрывается многое такое, что не успевают или не умеют схватить электронные СМИ. А может быть, мы не успеваем эти лаконичные новости "выхватить"?
В "пропущенном" номере за пятницу 26 июля "Российской газеты": 1. О том, как мы живем, и о том, как дорог в нашей нефтедобывающей стране бензин. "Россиянин на среднюю зарплату может купить 753 литра бензина, а в Норвегии -- 2,2 тысячи". А какой дорогой показалась мне тоже нефтедобывающая Норвегия, когда был в ней последний раз! Нефть у них дешевле или управление страной лучше? Или, наконец, олигархов меньше?
Другой новостью стал факт передачи рукописи знаменитого романа Василия Гроссмана из недр бывшего КГБ (эта терминология привычнее) в Росархив. Саму по себе эту новость я уже слышал, но в газете лихие подробности, которые не могу не выписать
"Василий Гроссман работал над романом на протяжении десяти лет. В феврале 1961 года копии рукописи и черновики были конфискованы при обыске дома Гроссмана. Главный редактор журнала "Знамя" Вадим Кожевников сам отдал свой экземпляр в КГБ. Копия романа была изъята и в "Новом мире". Гроссман писал Хрущеву: "Я прошу Вас вернуть свободу моей книге, я прошу, чтобы о моей рукописи говорили и спорили со мной редакторы, а не сотрудники Комитета государственной безопасности...". Но... член Политбюро Михаил Суслов сказал, "что роман может быть напечатан в СССР не раньше чем через 200 - 300 лет". Еще одна копия сохранилась у друга Василия Гроссмана. В середине 1970-х она была вывезена на Запад, и роман был опубликован в Швейцарии в 1980 году".
Днем по протекции Надежды, жены Евгения Рейна, минуя огромную очередь, ходил в музей Пушкина на выставку Тициана. Привезли девять полотен, которые я никогда не видел. Возле музея огромная лента из посетителей. В основном это пенсионеры (200 рублей) и молодежь. С обычных посетителей берут 400 рублей. Я ходил с Леней Колпаковым, с которым у меня одно восприятие не только литературы, но и жизни. Выставка, конечно, грандиозная, все увиденное буквально прилипает к сердцу и начинает светиться и мерцать в сознании. Теперь вдруг стало так: если Благовещение, то только как у Тициана, если Даная, то неизменно только как у этого венецианца. Поражает, конечно, удивительная современность художника, но, боюсь, так современные художники уже написать не могут. Что-то сломано во внутреннем организме. Здесь приходится употребить не только отвратительный для меня термин "как в жизни", а сказать -- "правдивее и точнее, чем в жизни"
Одновременно с этой выставкой в верхнем центральном зале и на галерее выставка "Прерафаэлиты. Викторианский авангард". Тоже замечательная выставка, здесь все ярко, ближе к тонам современной печати, романтические сюжеты. Основной публике, боюсь, это нравится больше, чем мощь Тициана. Здесь мотыльковая легкость, становится видно, как и из чего возникали Рерих и Билибин, и многое другое. Явственно единство художественных процессов, лишенных средневековой мощи.
После музея мы с Леней посидели в кафе у Никитских ворот и прошли по Пречистенке, по Померанцеву переулку, где я когда-то жил, и мимо школы, в которой учился, до метро "Парк Культуры". Сладко и возвышенно говорили.
26-го в госпитале умер отец Ашота, Левон Никитич, видел живого его на балконе дней десять назад. На этот раз он меня не разглядел, обычно мы с ним перемахиваемся. Видимо, уже был плох, через пару дней его забрали в госпиталь.
Свободное копирование
