26 июля, пятница. Второй день без экзаменов, без Института. Сразу же решил, что надо заканчивать с "Дневниками" за 2007 год, которые уже давно на верстке. Дело осталось за мелкой последней правкой, которую нельзя сделать, не закончив словника. Это мелкие поправки, касающиеся в основном правописания имен, инициалов. Словник вчерне, а это основная и самая занудливая часть работы, сделал Игорь. Теперь надо прописать имена, в тех случаях, когда в тексте стоят одни фамилии, уточнить правописание. Всего в словнике двадцать пять машинописных страниц, значит, не менее, тысячи имен. Вчера допоздна выверял фамилии и, залезая в Интернет, все уточнял. Еще раз удивлялся, как быстро все уходит из памяти. Где эти общественные и политические деятели, имена которых еще вчера звучали каждый вечер из телевизора! Основную часть этой, в принципе, технической работы сделал вчера -- сидел до двенадцати, а сегодня с самого раннего утра снова сел за компьютер. К двенадцати часам дня осталось только то, что надо будет сделать, уже сверяясь с текстом, а уже потом Алексей каким-то своим компьютерным методом после каждого имени поставит страницы. Без словника ни одна подобная работа цены не имеет
В час дня из "Терры" приехал шофер Сережи Кондратова, привез первый том моего собрания, который я, по задумке Сергея, должен был подписать для мэра. Планируется, что в качестве ответной меры мэр распорядится купить часть тиража для московских библиотек. Письмо, вернее проект этого письма, я написал еще вчера. Письмо должно быть подписано Сергеем. Вся ситуация меня раздражает, но что поделаешь, писатель всегда кормится из чьей-то руки, особенно в сегодняшнее время. Я себя успокаиваю тем, что меня в Москве знают, здесь мои основные читатели. А сколько моих коллег и печатаются, и рекламируют себя за счет бюджета. Я помню, как Максим Замшев для своего какого-то полудетективного романа выбил в мэрии даже разрешение на социальную рекламу, и плакаты висели по Москве и во всех электричках. Но как мало это порой помогает
Шофер Кондратова очень хорошо отзывается о Сергее. Мне это приятно, приятельствуем давно. Я помню всех до одного -- их совсем немного, кто помог мне стать писателем. Сережа один из этих немногих. По словам шофера, он домосед, много читает, слушает музыку
Я часто думаю, о том, не отнимаю ли я у своей старости последний кусок хлеба, когда ряд томов своих "Дневников" печатаю за свой счет, а потом большую часть тиража дарю, отдаю в библиотеки. Просить, ждать, ходить по издательствам, терпеть правку, как это было, больше нет ни желания, ни времени. Весь немалый президентский грант, который я, как и все преподаватели Института, получаю, уходит именно на то, на что он, по сути, и предназначается. И тем не менее раздумья точат. Но вот взялся вечером уже на даче снова читать так много давшего мне в юности Яна Парандовского и наткнулся на старую мысль -- не я один! "Писатель-профессионал в общепринятом понимании -- это литератор, живущий своим пером. Но это же определение можно распространить на всех писателей, у кого главной, если не единственной целью было литературное творчество. Флобер не зарабатывал на своих произведениях, иногда даже доплачивал за их издание, как, например, "Мадам Бовари", которая издателю принесла крупные барыши, автору же пришлось оплатить судебные издержки".
В три уехал на дачу. По дороге, как обычно, слушал радио. "Эхо Москвы", не забывая любимых тем: решение Европейского суда по жалобе Ходорковского, выборы в Москве Навального, Pussy Riot, девочки все время добиваются досрочного освобождения, и темы "жуликов и воров" -- вдруг передали странную информацию из Румынии. Там создается музей, связанный с гибелью Николая Чаушеску и его жены Елены Чаушеску. Их, как известно, расстреляли на волне первых всплесков перестройки в Румынии. Теперь объектом нового музея становится стена со следами пуль, возле которой немолодые супруги были погублены, можно сказать и так, диктатор и его супруга, и комната в воинской части, где состоялся скорый суд. Радио также передало, что социальные опросы в Румынии показали: семьдесят процентов населения, если бы Николай Чаушеску был жив и выставил бы свою кандидатуру на выборах, проголосовало за него. Тогда, по мнению населения, жилось лучше. Как известно еще со времен Древней Греции, эта истина, я ее уже несколько раз приводил в своих "Дневниках", тирания -- самый легкий для жизни народа политический строй. Сократа казнили именно при демократии.
На даче все окончательно заросло. Правда, в одной теплице созрело несколько огурцов, а в другой -- вовсю пошли красные помидоры. Дожди на даче лили всю последнюю неделю. Подвал, в котором у меня баня и душ, после весеннего затопления оказался снова полон воды. В подвале вода в середине лета, за последние двадцать пять лет -- впервые
Свободное копирование
