17 июня, понедельник. Утром был Паша, я подписывал ему какие-то бумаги, связанные с фондом и журналом "Артбухта". Завтра Паша наконец расписывается со своей уже, наверное, давней женой. Говорили о политике, о возможном новом кризисе, о банковской системе, о моей книге о Зайцеве. Кстати, накануне разговаривал с Колей Головиным. Он у Зайцева больше уже не работает, раскручивает какую-то ленинградскую фирму. Что уж там произошло, я не знаю, да и не хочу знать, но Коля был -- сужу только с виденной мною стороны -- хорошей при Зайцеве нянькой. По словам Николая, уходя из Дома моды, он оставил Зайцеву список долгов, в котором значилась и оплата моей книжки.
Не успел въехать во двор Института, как мне уже сказали о новой инвективе против Лита "Литературной России". В ней слишком много работает выпускников Лита, чтобы, во-первых, позабыть родные стены, а во-вторых, слишком много пишущего народа хотели бы в Лите преподавать, полагая, что это просто. Я перепечатываю весь текст, убрав слишком тенденциозный и направленный против ректора заголовок и последнюю строчку, в которой та же нелюбезная тенденция.
"В этом году наша газета вместе с наследниками Бориса Примерова проводит конкурс "Я был бессмертен в каждом слове", посвященный 75-летию замечательного поэта. В рамках этого конкурса мы решили одновременно осуществить огромную исследовательскую работу и, естественно, первым делом обратились в архив Литинститута, где хранятся многие материалы о студенческих годах Примерова. Увы, сотрудник Литинститута Галина Яковлева (она же Дубинина), вроде бы отвечающая теперь за сохранность курсовых и дипломных работ выпускников этого вуза, не просто в категорической форме отказала нам в доступе к отзывам профессорско-преподавательского состава о своем великом ученике, а прокричала, что пока газета будет печатать якобы пасквили о Литинституте, то никогда в архиве поработать не сможет
Редакция расценивает это воинственное по форме и безграмотное по сути заявление, во-первых, как клевету. Мы никогда никаких пасквилей не печатали. Мы публикуем только проверенные факты, а также мнения читателей. В свете этого слова г-жи Яковлевой (Дубининой) редакция восприняла как незаконную попытку повлиять на изменение редакционной политики и как давление на сотрудников газеты, жажду заставить их писать о Литинституте и ее бездарном руководстве лишь лизоблюдские статьи. Но не получится. Глотки нашим авторам никому заткнуть не удастся
Второе. Не кажется ли ректору Литинститута г-ну Тарасову, что г-жа Яковлева (Дубинина) грубо нарушила действующие законы об архивном деле, в которых четко регламентировано, кто, когда и как может получить доступ к архивным материалам. И может ли эта госпожа после всего случившегося продолжать работать в Литинституте?
Вывод: безусловно, Литинститут неэффективен и надо срочно менять руководство этого вуза
PS. Перед сдачей этого материала в номер редакция попыталась связаться с ректором Литинститута Борисом Тарасовым и получить от него комментарии. Но он, как обычно, оказался недоступен. На этот раз господин ректор пребывает в солнечной Болгарии и не ведает о том произволе, который творит его помощница. Суда по всему, Тарасову важно только одно: чтобы некомпетентные сотрудники были лично ему преданы, а все остальное -- ерунда. Он и сам, сколько помнится, всегда обращался в нашу редакцию не с просьбами поддержать кого-то из талантливых студентов, а только присылал с курьером собственные книги и потом без конца мучил нас, когда появятся хвалебные отклики. Господин ректор оказался на редкость тщеславным человеком..."
Статья не подписана, и, видимо, ее надо понимать как редакционную
Я воспринял все это особенно болезненно, потому что архив, когда я пришел в Институт, оказался не в должном состоянии. Я долго с архивом возился, несколько лет трудился профессиональный архивариус, который начал огромную работу по созданию сборника "Они учились в Литературном институте". Уже потом эту работу продолжали другие, а заканчивал Боря Тихоненко. Все это нынче брошено, архив уже давно перевезен в общежитие и там, без полок, и, видимо, без особого порядка, размещен на полу и по углам зала того помещения, которое раньше занимал банк. Многих в Институте раздражает несколько привилегированное положение, которое занимает, как вернейшая помощница, Галина Николаевна Дубинина. По слухам -- тайной в Институте стало почти все, -- Галина Николаевна не только занимается архивом, или им занимается ее сын, но и является директором пока несуществующего музея Литинститута. В свое время этим хотел заниматься Евгений Долматовский, который знал Институт с молодых своих лет. Изменились масштабы
Что касается сегодняшних защит дипломов -- пошла сессия заочников, -- то я не скажу, что она прошла удачно. Чтобы не поставили ни одного "отлично", не было уже давно. Это все студенты Агаева. Мне иногда кажется, что Самид, который прекрасно начинал, потух, интерес к самосовершенствованию и к собственным студентам у него поник. Все представленное студентами было почти мертво. Дискуссию вызвала лишь повесть "Абитуриентка" Александры Шахмагоновой, но и то здесь лишь тройка, есть только неразвитые положения, неразвернутые начатки смыслов. Эту повесть очень точно и не без блеска рецензировали Светлана
Молчанова и Алексей Варламов. Был еще небольшой рассказ Алексея Упшинского о мальчике, которого милиция сделала "контрольным покупателем". Это было интересно, хотя и чуть напоминало "Изображая жертву". Была и еще одна, катастрофическая по грамотности дипломная работа. Наступив на горло собственной песне, все-таки поставили тройку. Фамилии специально не привожу. Как нарочно, здесь попались два въедливых рецензента -- Камчатнов и Скворцов.
Свободное копирование
