8 мая, среда. Сегодня улетаем, впечатление от Лондона у меня еще не устоялись. Немного раздражает собственная любовь к английскому романтическому Средневековью, но, кажется, моя юношеская вальтер-скотовщина заканчивается. Я сам удивляюсь и своему легкомыслию, и своему восприятию жизни. Недаром считается, что человек живет в одном возрасте, мне по-прежнему внутри себя что-то чуть за двадцать пять. Я люблю обманываться, я по-прежнему верю обещанию, я вхожу во все обстоятельства, еще думаю, что я развиваюсь, я еще люблю читать и ходить в театр, я люблю соседей, я, наконец, люблю романтическое Средневековье и эпоху Людовика XIV и его отца Людовика ХIII. В Англии, кстати, разрушился один из моих исторических мифов, навеянных Дюма -- "Три мушкетера" я почти знаю наизусть: герцог Бекингемский не мог страстно и самоотверженно любить Анну Австрийскую -- он любил юношей и был любовником собственного короля. Вот такая история, рассказанная одним из гидов.
Во второй половине дня перед отлетом из аэропорта Хитроу -- по дороге -- у нас еще одна платная экскурсия в Виндзорский замок, но разве можно уехать из Лондона не побывав в Британском музее! Он, как и Лондонский университет, буквально рядом с гостиницей, и есть два свободных часа, вещи уже собраны, автобус уходит от гостиницы в 1.30, а музей открывается в 10.30. На штурм
Нет-нет, до центрального круглого зала мы с СП. не дошли -- ах-ах, здесь занимался и читал Ленин. Я не добрался до Хайгетского кладбища, на котором похоронен Маркс. Теперь на этом кладбище неподалеку, как говорят, от могилы Маркса похоронен герой нашего времени -- перебежчик и шпион Литвиненко. Литвиненко лежал в лучшем и самом оснащенном новом госпитале в центре Лондона. Но это особая история. Пока музей.
Музей сразу же убил меня своими фантастическими размерами, оснащенностью и невероятной пропускной способностью. Огромное здание с бесконечным внутренним перекрытым куполом двором и необъятными залами. Ничего подобного у нас нет, даже музей Естественной истории в Нью-Йорке произвел на меня меньшее впечатление, хотя тоже огромный. Англичане, правда, занялись этим на много лет раньше. В 2003 году музей отметил свое 250-летие, в год его основания у нас уже появилась Кунсткамера. Довольно быстро музей стал для входа бесплатным, но в основном ходила белая публика, а сейчас с момента открытия через, как вокзал, огромный вестибюль, как на штурм, идут туристы, пенсионеры, школьники, приезжие, любопытные и даже нелюбопытные. Что каждый из посетителей выносит с собой после посещения, не знаю, но, полагаю, что величественное и прекрасное, подлинное и героическое бесследно не проходит. Невероятно много молодежи. Повторяю -- бесплатно, видимо, правительство давно сообразило, что выгоднее массу держать с некоторыми навыками культуры, нежели дикой и на одном пиве и телевидении. На нас не намекаю, но если удастся, несколько ниже приведу цитату -- читать Захара Прилепина по вечерам продолжаю
Коллекции, собранные в музее, -- особенно греческих подлинников, вывезенных с Парфенона, и подлинников, вывезенных из двуречья Тигра и Ефрата, из Багдада, рядом с которым располагался прошлый Вавилон, -- поражают воображение, они бесценны. В свое время, еще до американского вмешательства и зверской телевизионной казни Саддама Хусейна, я несколько раз был в Багдаде и каждый раз страдал, что не мог попасть в знаменитый Археологический музей -- то музей закрыт, то я уже уезжаю. Увидев в Британском музее многотонные плиты с изображением охоты на львов или стражников и крылатых чудовищ, охранявших дворец и древнее царство, я понял, что в Багдаде, наверняка, хранились лишь остатки того, что в свое время не вывезли просвещенные британцы. Первая мысль -- это боязнь, что собранные вместе эти бесценные произведения большого искусства могут погибнуть в нашем мире, где самолеты врезаются в небоскребы. Лучше бы лежали себе в тени столетий, зарытые песком, и лишь когда-нибудь... Такие же переживания за сохранность возникали у меня и во время посещения Ватикана. А нельзя ли все это закрыть сверху какой-нибудь сверхмощной броней. И, конечно, тут же, рассматривая царя, борющегося со львом, невольно возникает некое коварное -- а хорошо пограбили эти лорды в тропических шлемах!
Знаю я за собой такие подловатые фантазии, поэтому осаживаю себя. А увидел ли бы ты тогда так близко фигуры с фризов Парфенона? И осторожнее, Есин, с понятием "грабежа". Что там во времена Блистательной Порты было у нас в Парфеноне? Пороховой склад, взрывом в котором кое-что из этих фигур разметало. А может быть, надо благодарить английских послов, что они добыли, когда по заброшенным Афинам ходили с пастухами козы, султанский фирман, позволивший им вывезти священные камни. А то, смотришь, старый мрамор оказался бы в яме для гашения извести. Интерес на рынке строительных материалов к извести и мраморной крошке был всегда. Правда, сейчас, не без поддержки английского подданного Джорджа Байрона, Греция, обретшая свою независимость, выстроила в Афинах даже целую галерею, в которой хотела бы разместить те камни, которые оказались в Британском музее, и ведет дипломатические переговоры. Но так в этой Греции сейчас нестабильно...
Какой музей, какие коллекции, какие в душе поднимает воспоминания, но пора возвращаться в гостиницу, грузить в автобус чемодан и отправляться в новое путешествие во времени: в Винзор, в Винзор, в Винзор!
В наше время трудно что-нибудь описывать детально -- все уже описано и раскрашено телевидением. Во-первых, самый старый замок в Англии, построенный еще Вильгельмом Завоевателем. Во-вторых, жилище и королевы, и королевской семьи. Гуляя с путеводителем в руке по государственным апартаментам, можно, говорят, в дворцовое окно видеть не только окна королевской половины и часть двора, но иногда и саму монархиню. Соблазнительно. Тем более что сегодня день особый -- открытие парламента, и королева должна будет обязательно туда приехать. Еще с утра одни -- в музей, а другие на "королевскую милю" -- чтобы увидеть, так сказать воочию. В русских еще живут остатки монархизма. А здесь он еще подогревается легендами, которые нами, русскими, живущими почти как при монархии, ловятся -- чтобы сравнивать и восхищаться. Лиззи, оказывается, ездит без охраны, только за несколько минут до ее кареты проедет одинокий мотоциклист с двумя флажками на крыле. А когда Лиззи едет к себе из Букингемского дворца в Винзор, то стоит вместе со всеми в пробках. Именно поэтому ее последнее время возят на вертолете.
Ну, да ладно, в час дня подходит автобус, прибегают наши бабушки, которые бегали смотреть королеву к парламенту. "Видели"? -- "Видели, видели!"
Тогда поехали. Дорогу на Винзор предоставляю телевидению.
Монархизм нынче стал оборотистым, и королева, старая Лиззи -- это восторженные англичане дали своей королеве такое ласковое прозвище -- запускает гостей и возится с ними не вполне даром. Туристы должны покрыть расходы по реставрации, которая понадобилась после пожара, возникшего здесь десять или двадцать лет назад.
Свободное копирование
