28 апреля, воскресенье. "Завтрак в отеле. Переезд в город Йорк -- самый очаровательный соборный город средневековой Англии". Это фраза из нашей туристской "заманки", которую выдали еще Москве. Кто там воевал во время Войны Алой и Белой розы? В мое время эту войну не без марксистских экономических комментариев проходили в четвертом классе. Что уж проходят нынче, я не знаю, но фамилии запомнились -- Ланкастеры и Йорки. Радостно скулить не хочется, но кто бы мог подумать тогда, в квартире на сто человек с общей в два "гнезда" уборной -- это моя молодость, -- что попаду в Йорк! Рыцарски доспехи, длинные мечи, боевые кони, копья, штандарты, щиты, пышные гербы и перья над головой, словно над поющим Киркоровым! Вальтера Скотта тоже читали, недаром им восторгался Пушкин
Основное в любом автобусном туре -- это жадное смотрение в окно. Автобус летит себе по привычному для него маршруту, а ты смотришь, пытаясь угадать подлинное течение чужой, возникающей перед тобой жизни. Интересно все. Маленькое придорожное кафе, сельский дом с цветочной перед ним грядкой, несколько лошадей в загоне, а рядом трактор, телевизионная антенна на крыше, отсутствие полицейских. Собственно, Англия очень не похожа на крутой Лондон -- он нам всем знаком по телевидению. Где здесь парадные небоскребы, Тауэр, гигантский обруч Колеса обозрения, знаменитый через Темзу мост? Все поскромнее.
Мелочи жизни никогда творческому человеку не надоедают. Но автобус уже прорвался через традиционные городские предместья, город-то хоть и старый, но небольшой -- пора выходить. Йорк когда-то, еще до мало кому известного Лондона, был столицей!
Каждый раз, ведя наш русский отсчет от святого князя Владимира, приходится удивляться: время пашет много глубже. Здесь, чуть только копни, римляне, уже за ними викинги, Вильгельм Завоеватель, битва двух роз. К этому времени Святая София в Новгороде уже стояла. "Йорк знаменит своим кафедральным собором -- это самая большая раннеготическая церковь в Северной Европе..." Это опять из туристского документа. Собор перед нами -- это, может быть, главная достопримечательность. Я уже не знаю, что главнее, напитаться внутренним состоянием от увиденного или "сфоткаться". Когда я по-настоящему ощутил себя писателем, тогда же отказался от фотоаппарата. Я уже хорошо знал, что если этот пожиратель света висит у тебя на шее, то мир тобою воспринимается только через видоискатель. Фотографии, которые делал СП., я рассматривал уже дома
Собор, с его двумя башнями по фасаду, конечно, грандиозный. Дело даже не в размере -- Кельнский, с его одной башней-новоделом, конечно, побольше, -- дело в ощущении не размера, а стиля, подлинности. Возможно, это связано с огромным старым деревом, стоящим почти прямо перед собором -- два старца хвастаются друг перед другом воспоминаниями. К сожалению, внутрь собора, в "хранилище великолепных художественных ценностей, но главное сокровище собора -- крупнейшее в Британии собрание средневековых витражей", зайти не удалось -- воскресенье, служба. По большому счету это справедливо -- вера у человека так интимна и так хрупка, что к ней надо относиться бережно. Витражи пролетели, но с площади перед собором видно огромное окно, опять самое большое в Европе окно для этих витражей. Окно поверху в чудесном каменном орнаменте. Почему же так неистребима в человеке любовь к красоте? Собор обошли со всех сторон. И с фасада идут реставрационные работы, и с боков. Теперь, когда надо отправляться смотреть уже сам старинный город, даты: начало строительства -- 1200 год, на месте деревянного храма, возведенного впервые в 667 году. Строили два века
Город сохранен с удивительной любовью и прозорливостью. Такое ощущение, что специально не палили, чтобы освободить место под коммерческую застройку, и никогда не было здесь мэра, который за взятку мог разрешить сравнять с землею любой средневековый шедевр. На домах не только невероятные даты, которые я старательно списал в блокнот -- 1682, 1434, но и роскошные со свежими грудями русалки и волшебницы. И, казалось бы, совсем не музейные экспонаты -- магазины и продовольственные лавочки на первых этажах: "Ешьте здесь или уносите с собой!". В Йорке тоже любят и посмешить, и немножко выпендриться: на одной из "средневековых" крыш, на коньке металлическая с по-боевому поднятым хвостом кошка крадется к металлическому же голубю. Сколько же лет и веков идет эта напряженная охота! Народу по случаю воскресного дня много, но, кажется, половина -- это праздные туристы. Еще одна надпись, прежде чем перейду к тому, что по-настоящему меня поразило.
"Эта памятная доска отмечает расположение северо-западных ворот римской крепости, фундамент был использован в 300 году нашей эры и лежит прямо под поверхностью земли". На фундаменте сейчас стоит какое-то строение. Вроде бы даже башня с лестницами наверх. В основании этой башни, почти рядом с "памятной доской", мужской туалет.
Господи, как же все-таки все близко! Уже и римляне окликают нас из-под мрачноватого Средневековья. Не является ли Англия машиной времени? Но пора спускаться в обещанный ранее сад.
Сам сад прекрасен, как и положено быть английскому саду весной. Зеленые лужайки, которые стригут и укатывают уже, наверное, не один десяток лет. Какие-то аккуратно прибранные развалины на входе, целые газоны весенних цветов -- нарциссы белые и желтые, городской музей в парке, но самое главное -- развалины огромного аббатства. Остались высоченные стены от храма. Стрельчатые окна, замечательный портал, но в окнах нет стекла, нет крыши. Разоренное гнездо! Это "руины аббатства Св. Марии". Руины уже хорошо вычищенные, все лишнее увезено, стены и бывший интерьер -- все облагорожено, внутри, там, где были пол, надгробья, молились монахи, растет стриженая газонная травка, и аккуратная тропинка вокруг, но все это еще дышит трагедией. А здесь надо вспоминать отца знаменитой королевы Елизаветы I Генриха VIII. Какая бездна версий крутится вокруг этой истории! Сменить в целой стране веру! Впрочем, все одинаково и везде по одному сценарию. Плыл же деревянный Перун по Днепру, и вслед ему что-то слезное кричали новые христиане. Горели языческие капища и, уже крещеные, дружинники князя Владимира совсем не миловали седобородых волхвов и кудесников. Королю, уже дважды или трижды женатому, так хотелось сына для укрепления новой династии, а Римский папа для новой женитьбы короля развода не давал. Какие изумительные и вожделенные письма писал стареющий король своей новой возлюбленной Анне Болейн. Чтобы жениться, король сменил в стране веру или чтобы секвестрировать земли монастырей и церквей? Экономика, любовь или политика? Все это во всех странах похоже. Дорогая утварь пошла в переплавку, все, что можно, продали. Из камня разоренных монастырей кое-что понастроили. При Генрихе VIII кровушка полилась, потом его старшая дочь Мария, рожденная от первой жены-испанки, снова пролила кровушку уже из протестантов, потому что вернула в страну веру матери, а уже потом на трон взошла младшая дочь Елизавета и все вернула, как хотел отец. Здесь тайные католики снова пошли на костер, рядом с огнем всегда шагала и конфискация в пользу казны. Расходы были большие, католиков было много. Все, как и везде. Именно по распоряжению Елизаветы из Йоркского кафедрального собора были вывезены все гербы, витражи и надгробья! Она была продолжательницей дела отца. Но уже пора садиться в автобус
Обещанная в проспекте "прогулка вдоль уникальных древних стен Йорка, которая подобна путешествию по музею средневековой культуры", не состоялась, но эти серые мощные стены мы из окна автобуса видели, когда выезжали из города. Они действительно производят впечатление подлинности и древней мощи. Особенно в этой атмосфере воображение напрягать не стоит, чтобы услышать крики оголодавших осажденных горожан и вопли осаждающих, которых поливают со стен горячей смолой. Автобус, кажется, протиснулся в одни из древних городских ворот. Ну, может быть, чуть ворота расширили... Крепко, без подделок, основательные каменные блоки, притертые один к другому.
Следующая остановка -- на границе с Шотландией у огромного валуна, с одной стороны которого написано Scotland, а на другой -- England. Это высокое место, с которого расстилаются дали. Они, надо сказать, другие, чем в России или в горах Урала. Другой воздух, синева клубится в горных сгущениях, нежный весенний цвет далей. Не могу сказать, что тепло. Где-то здесь, на давно не охраняемой, но значащей границе между двумя королевствами, и на всякий случай, потому что туристский бизнес, как и любой бизнес, священен, должен был стоять в своем килте и с голыми коленками волынщик. На этот раз волынщика не было, но -- бизнес священен -- бар был открыт. Здесь главное не пересчитывать фунты в рубли. Вино было хорошее, что-то английское даже поели. Автобус уже в строгой и каменистой Шотландии.
Следующий город у нас по программе -- Эдинбург. Но турист всегда должен помнить, что существуют еще пригороды разных городов, и Москва означает еще и Отрадное и, скажем, Бескудниково. Столичные центры слишком дорогие, чтобы там селить туристов. Ехали каким-то волшебным образом: сначала маленькие города, потом появились взбирающиеся по холмам пастбища, по которым привычно бродили овцы-альпинисты, потом все покатилось под горку...
Овечьи пастбища -- это особая статья и особенность местного пейзажа. Они так живописно выглядят, с такой отвагой спланированы; овцы бродят по зеленым откосам высоких холмов и почти гор так непринужденно и раскованно, как английские лорды. Это "огораживание", против которого восставали крестьяне? Но это так мило и так экономически выгодно -- овцы бродят, а хозяин стрижет купоны. Только эти пастбища, эти зеленые боковины и долинки результат работы годов и годов, потому что каждый камушек, из которых состоит огораживающая пастбище стенка, надо было поднять, отодрать от привычного места, принести и положить на новое. Какую бездну труда и терпения потребовали пастбища, которые так украшают шотландские и английские пейзажи! А разве меньше усилий, прежде чем оно возникло на месте, где стоял непроходимый лес, требовало "русское поле" где-нибудь на Псковщине или под Костромой? Поле это сейчас снова зарастает веселым подлеском. Сохранить нажитое -- это великое умение.
Но Эдинбург, так, кажется, лишь мелькнув, остался где-то слева, западнее. Земля и дороги понизились, соскользнули с перевалов, и показалась свинцовая грусть предвечернего тумана, который по мере приближения оказался морем. Море было Северным, то самое, прежде мною никогда не виденное, по которому плавали белокурые викинги. Их огромные челны я видел в музее в Дании. Это уже если не сам Эдинбург, то его ближние выселки. В Северном море, между прочим, отчаянно качают нефть, и, кстати, та же Великая Британия, а не только Норвегия. Где-то здесь же стоят, замаскированные туманами и извивами берега, и огромные британские атомные подводные лодки. Но мы уже едем через бесконечные мосты, которые, наверное, сами по себе инженерные легенды
Свободное копирование
