2 марта, суббота. Еще в четверг вечером стало известно, что умер Василий Иванович Кузищин, заведующий кафедрой античной истории МГУ. Замечательный был человек, в свое время поразивший меня своим открытием, вернее утверждением, что античный мир стал меняться с изобретением технологии извлечения оливкового масла. Он также заведовал севастопольским филиалом МГУ. Я был там у него в гостях и был на его 75-летии. Оно отмечалось на его кафедре в новом здании филфака. Остались и сохранились лучшие впечатления. Сегодня его хоронили. Я поехал прощаться в морг возле метро "Фрунзенская". Отсюда мы уже в далекое время забирали и моего мертвого отца. Дорогой папа, как я всю жизнь был к тебе и к моему брату несправедлив! Обстановка все та же, здание дореволюционное, но кое-что добавили, сделали навес над двором и зал, где можно было проститься с усопшим. Народу собралось много, и молодого, и старого, ученики. Василий Иванович лежал в гробу с удивительно умиротворенным лицом человека, испытавшего жизнь до конца и все, что было определено Божьим промыслом. Таким, с высокой удовлетворенностью он мне и запомнится.
Уже дома меня застала замечательная переписка с Женей Коробковой. Я о ней уже много в Дневнике пишу. Жизнь состоит из маленьких радостей. Пишу это перед тем, как ехать во Дворец спорта. Там сегодня празднуют юбилей Славы Зайцева. Одновременно, кажется, объявят и о выходе моей книги
Книжка действительно вышла. Я ее даже видел. В вип-зале Дворца спорта видел и Колю, и неповторимого Зайцева, и своего издателя Елену Эрикссен, но экземпляра не получил. У Елены больше просто не было, вот допечатаем тираж, тогда. Коля сказал, что отослали что-то в Ленинград, а что-то отдали в продажу. Мне даже сказали, что во Дворце книгу продавали по 600 рублей. У госпожи Медведевой, которая тоже была на вечере, книга, естественно, уже есть. После некоторых раздумий я решил, что все-таки это милое и дружеское хамство моего друга Николая, ведь именно он склонил меня к этому мероприятию -- написать книгу, и он был у издателя заказчиком. Такое у меня впервые, со мною как с автором так еще не обращались. Пишу это с уверенностью, что Николай рано или поздно это увидит. В моем возрасте, повторяю, надо говорить обо всем, как думаешь
А вот сам зайцевский юбилей, его содержательная часть были намного интереснее и лучше, чем праздник, который состоялся год назад. Зайцев не повторился в нарядах, которые на этот раз демонстрировали 90 манекенщиц и манекенщиков. Возник смешной момент, когда под музыку из "Лебединого озера", а именно под знаменитый и известный всему миру "Танец маленьких лебедей" вдруг стали выходить парни. Что касается "эстрадной части", которая неизбежна в подобных шоу, то она на этот раз была много выше. В основном за счет совершенно великолепных ребят-певцов из Краснодарской эстрады и некоторых зарубежных артистов. У меня просто открылся рот, когда эти молодцы, наверняка с консерваторским образованием, запели. Почему ребята не в опере, почему их имена неизвестны всему миру и у нас? Великолепны были и зарубежные исполнители. Вышла очень немолодая дама в вечернем платье и с лицом хорошо пьющего человека. Певица Мишель Дю Клё. Это "подарок" от французского друга Зайцева Пьера Кардена. Кто-то сказал, что она поет в ресторанах, принадлежащих кутюрье. Спела два номера: один -- некая песня о моде, а второй -- русско-цыганская классика "Очи черные". Естественно, без какой-либо "плюсовки" -- это когда не только записан аккомпанемент -- "минусовка", но в студии записан и голос певца, а на сцене ему надо только открывать рот и попадать в артикуляцию. "Очи" певица спела, аккомпанируя себе на фортепиано. Но дело не в песнях, а в той энергии, том шарме, той незамутненной чистоте выражения чувств, которые прозвучали. А потом пел "новый Паваротти" -- тенор Фабио Андреотти, здесь была неаполитанская песня и ария Каварадосси. Зал буквально взорвался
На этот раз я взял с собою Игоря, чтобы он носил портфель с моими книгами. Через Наташу Селезневу я передал один том Дневников для Владимира Андреева и том подарил Славе Зайцеву. Честно говоря, я думал, что на освободившееся место я положу причитающиеся мне сигнальные экземпляры. Так вот Игорь, который кое-что понимает в эстраде, сказал, что его патриотическое чувство по отношению к эстраде российской совершенно испарилось.
А дело в том, что в самом начале вечера "легенда российской эстрады" Кобзон спел ровно, чисто, но не захватил. Потом вышел замечательно красивый и энергичный Филя и под прямую "плюсовку" спел песню 1988 года, ту самую, которую он пел, впервые одев сценический костюм от Зайцева. Костюм -- Филя разыскал этот костюм в своем бесконечном гардеробе эстрадной звезды -- он подарил для грядущего музея "маэстро". Это было мило, его исполнение и песня для нынешних дней -- убоги.
Свободное копирование
