15.03.2002 …на "ТА" ожидали Олега Афанасьева, но он опять не пришел. Зато пришел Панов, редчайший гость. Его вечер был в самом начале существования «ТА», очень мне понравился тогда - ироничный, спокойный, по-умному добрый. Стихи очень хорошие, классные, на мой взгляд. Ничуть не хуже тех, что печатают в толстых столичных журналах. Он читал свои произведения и новые, и старые (последние посвятил женщинам - отзвук 8 марта), причем сделал игру, мол, заказывайте страницу и говорите, какой женщине посвящаете - были очень интересные совпадения.
Потом представились четыре новых посетителя со своими стихами, один очень хорошее прочел с философским подтекстом о времени и смысле жизни, но длинноватое. Остальные - шелупонь.
И вот что еще. В "Томском Вестнике" появилась статья об Ольге Беловой (я не читала), а рядом была помещена Крюковская статья, которую Ольга Геннадьевна вслух зачитала. Статья на тему: как много появилось сборников с "шелупонью"; мол, меценаты, которые дают деньги на этот поэтический мусор, развращают публику - и "поэт", и его читатель полагает, что приобщились "поэзии", хотя содержание этих сборников - чистый графоманский бред, который даже литературой не назовешь. Это рифмованные реплики на скамейке у подъезда, иногда интересные лишь говорящему, но даже если содержание и может кого-то задеть, то форма - никуда не годится. Она может поразить невзыскательного читателя (как правило, родственника или знакомого этого поэта) "складностью", но человек с развитым вкусом к литературе, (а к поэзии - в особенности), прочтя первые строки, с досадой и сожалением о потерянном кем-то на написание и издание этой книжки и времени, и других затратах, положит книжку и уже никогда не потянется к полке за томиком с фамилией этого автора.
(Дома посмотрела Цветаевскую статью "Поэт о критике", там есть о том же: "плодить маленьких поэтов грех и вред. Плодить чистых ремесленников поэзии - плодить глухих музыкантов. Провозгласив поэзию ремеслом, вы втягиваете в нее круги, для нее не созданные, всех тех, кому не дано. "Раз ремесло - почему не я?" Читатель становится писателем, а настоящий читатель, одолеваемый бесчисленными именами и направлениями (чем меньше ценность, тем ярче вывеска), отчаявшись, совсем перестает читать»).
Ольга же Геннадьевна вступилась за таких "поэтов", рассказала свой случай. Её подростковое увлечение поэзией началось с Асадова, со стихов об утонувшей дворняге, которые она прочла в тетрадке соседа в троллейбусе. Она стала искать Асадовские стихи и первое время им "упивалась", но потом настала пора насыщения, и сейчас она поэзию Асадова не то, что не ставит на высокую ступень, а вообще: "Ну, какой это поэт? Зарифмованное морализаторство, декларации в стихотворной форме. Навряд ли можно предположить, что кто-то Асадову свыше диктует его строки, что у него есть какая-то муза, через которую он доносит до людей голос Высших сфер".
«Но, - продолжила далее Ольга Геннадьевна, - на своем примере я вижу, что и такие поэты нужны. Именно они будят первичный интерес у неискушенного читателя, у молодых людей - интерес к поэзии. Вот встретил такое стихотворение (простенькое, без изысков) влюбленный паренек, заучил его и прочел на свидании своей девочке. Как вы думаете, если у этой его подружки есть другие обожатели - кого она предпочтет? Конечно, этого, что обратился к ней с романтическими стихами, понятными ей. Пусть пишут все, кому что-то дано, даже если это и невысокого качества. У всякого произведения обязательно найдется свой читатель». А я себе мысленно добавила - даже, если читателей будет мало (в силу малого количества ознакомившихся - мал тираж, или его вовсе нет, человек пишет для себя, вот как я), но спустя годы эти записи (или стихотворения, сохранившиеся в рукописях) будут уже исторической ценностью. Пусть даже лишь для потомков.
У меня есть собственная гипотеза рождения таланта: из поколения в поколение переходит ген гениальности (а может, по Д.Андрееву, высшие силы готовят пришествие на Землю настоящего гения). И наконец, в каком-нибудь десятом колене веточки, отростки которой слабо или сильнее пробовали себя в каком-то виде искусства или литературы, вдруг рождается могучий талант, в родословной которого обязательно исследователи творчества напишут - его бабка прекрасно пела и играла на фортепьяно, мать была известной пианисткой - и т.д. А завершилось все рождением, скажем, Святослава Рихтера.
Или стихи, проза, непритязательные и откровенно слабые (как у той же Беловой Ольги - Наташиной мамы) - они, сохранившись в библиотеках, будут свидетельствами времени - как сейчас мы читаем о восторженности, романтичности Ленского, цинизме Печорина (отъявленного негодяя, абсолютно свободного от выполнения заповеди "Возлюби ближнего, как самого себя", рассуждающего о погибели своей души, обвиняющего в этой погибели "свет") и т.д. И мы постигаем, чем люди того времени отличались от нас или были схожи, и чем эти отличия объяснялись - состоянием ли среды, или каких-то внешних событий, короче, из нашего времени то время видится объемно, в связях с окружающим миром, и это благодаря искусству, литературе и свидетельствам "мелких" авторов.
Свободное копирование
