18 января, пятница. Нашим средствам массовой информации все равно, чтобы сотворить вещательный день, какая есть новость. На фоне войны, которая началась в Мали и где уже орудует Франция, пришла не менее трагическая новость -- худрука балета Сергея Филина ночью у его дома облили кислотой. Целый день эта новость была основной. С удивительной быстротой на эту тему организовал свое шоу Андрей Малахов. Я не слышал начала, но когда пришел в кухню, сразу понял, что говорящим мало дела до Филина, все решали свои проблемы. Анастасия Волочкова, все еще по суду артистка Большого театра, находящаяся в отпуске по уходу за ребенком, сразу же напала на Иксанова -- возможно, он это и заслужил. Таранда говорил, что никакой блат во времена, когда он танцевал в Большом театре -- время Григоровича, не был возможен. Волочкова добавила, что сейчас стоит лишь крутому бизнесмену занести хорошую толику денег, и его любимица может сразу получить роль у рампы.
Филина, конечно, невероятно жалко, можно удивиться нечеловеческой жестокости, с которой с ним расправились. Основная пока версия -- это рабочие конфликты, кому-то не дал роль, кого-то от роли отстранил. Занятно, что в блоке интервью, где артисты гадали, кто бы мог стать этим ненавистником, первым на заднем плане говорящего промелькнул Цискаридзе. Он-то действительно воюет за какое-нибудь административное место в Большом театре с директором Иксановым.
Практически весь день с небольшим перерывом просидел у компьютера -- составлял словник к Дневнику-2011. Игорь составил сам словник, выписал имена и фамилии, но всю остальную работу, в основном с Интернетом -- должности, имена, звания, сделал уже я.?
Перерыв заключался в моем быстром походе к книголюбам. Так сегодня в музее экслибриса мне предстояло открыть выставку Владимира Зорина. Зорин традиционалист, т.е. человек с мастерством, умеющим водить и карандашом, и резцом, и штихелем. На фоне унификации искусства, когда все становится "в общем", выставка производит сильное впечатление. Много милых подробностей нашей уходящей жизни: уголки старинных городков, приземистые церкви.
Довольно долго говорил с Людмилой Шустровой. Узнал от нее -- как же от меня все скрывалось! -- историю, как после пожара было приватизировано здание. Самое любопытное, что все это организовывали бывшие работники ЦК КПСС. После смерти Сластененко, его зять -- со специфическим именем Марк -- сразу же потребовал долю. Воистину, мертвые сраму не имут.
Свободное копирование
