3 декабря, понедельник. Довольно легко на метро добрался до дома. Невероятное количество снега, которое выпало в Москве два дня назад (сужу по передачам телевидения), движение было полностью парализовано, растаяло, пришла оттепель. Как только добрался до дома, сразу же стал читать рассказы Маши Поливановой -- отчаянно по этому поводу волновался, ведь завтра семинар. Работа просто прекрасная, мне ничего подобного не написать. Это история и молодой женщины, и ее семьи, и ее окружения, и ее времени. Время, естественно, наше, перестроечное. Много эротики, но такой блеск в деталях и характеристиках. Теперь все время буду думать, как бы это напечатать. Отлегло. Приблизительно составил план завтрашнего семинара: что говорить ребятам на разминке, чем завершать. Чем проза сильнее и цельнее, тем обсуждать ее сложнее. Материал Маши большой, читал и наслаждался долго.
Уже к вечеру стал просматривать стопку газет. Начал с "Литературки". На первой полосе два маленьких интервью по поводу проблемы перевода: мое и Максима Кантора, чью книгу я так еще и не прочел. В моем интервью, которое я давал по поводу юбилея знаменитого переводчика Любимова, кое-чего нет, сократили, наверное, потому, что были переклички со статьей Архипова внутри номера. Но моя жизнь состоит из парных случаев. Открываю теперь уже "Российскую газету" и здесь огромное интервью Кантора. Он, оказывается, уже давно живет в Германии. Я не устаю выписывать в дневник все то, с чем я абсолютно согласен. Но почему все остальные не понимают простенькой логики событий и жизни? Интервью называется так: "Русский путь" по Максиму Кантору. Россию ждут тяжелые времена, считает известный писатель и художник. И если это осознать, то выход найдется. Вопросы, которые задавал в Берлине Владислав Снегирев, я опускаю.
"С детских лет мне вбивали в голову, что жить только для себя -- стыдно. Первое, чему меня научил отец, это тому, что каждый человек состоит из других людей. Это была одна из его любимых мыслей. Человек может состояться как личность, только если он понимает, что состоит из других людей.
Рисование дало важную для писателя вещь: опыт жизни среди людей. Писатель -- это не профессия, писатель должен иметь ремесло, через которое узнает жизнь: журналиста, врача, солдата, моряка. А я вот был художником.
Я воспользовался первой профессией как инструментом описания мира: захотел пересмотреть, как эстетика двадцатого века влияла на историю. Я вдруг увидел ложность авангарда, его встроенность в тоталитарную модель, его лжереволюционность и почти сразу увидел контуры будущего романа".
Пожалуй, это стоит все прочесть на семинаре, который состоится во вторник. Здесь и миросозерцание, и профессия писателя. Следующая цитата связана с умением писателя брать человека во всей его совокупности. Снегирев спрашивает -- все же привожу и вопрос: "Как вы работаете? Как держите в памяти такой колоссальный массив информации?" Максим Кантор отвечает, приводя примеры своей поразительной эрудиции:
"К примеру, мы знаем, что генерал Плиев во время войны блестяще командовал кавалерийским корпусом, но он же отдавал приказ о расстреле рабочих в Новочеркасске в 1962 году. Сравните Геринга 14-го года, 23-го года и 43-го. И так далее".
Следующий фрагмент интервью связан с нашей экономикой. Это и мои мысли. Главный грех времени -- это стремительное разрушение нашей деревни, сложившегося уклада. С другой стороны, писатель говорит о той же нефти, к разговорам о которой мы так привыкли.
"Как можно ориентироваться на тот способ производства, который занимает 2% населения? Сколько людей занято на добыче нефти? Миллион? Два миллиона? Скорее всего, не больше. Чем Россия жила до нефти? Сельским хозяйством. А на нефти занято 2% населения. Куда же вы остальных денете? Они не нужны. Не нуж-ны! Это население можно было занять трудом на целине, занять войной, занять производством и строительством страны, но сейчас у этих людей нет и никогда не будет работы. А денежные пособия государство выделять им не может, их взять неоткуда".
Но и на этом мои неожиданности, связанные с пришедшими во время моего отсутствия газетами, не закончились. В той же "толстушке" РГ целая полоса посвящена лучшим книгам ярмарки non/fiction. На полосе пять книг, выбранных -- перехожу на цитирование -- "корреспондентом газеты известным литературным критиком, которые нельзя пропустить". Мини-рецензии к книгам разнесены по рубрикам: "путешествия", "роман", "история", " искусство". Мои дневники за 2010 год -- под рубрикой "непридуманное". Но самое обидное, что, скорее всего, моей книги на выставке нет: Вася, который дневники распространяет, на выставке на этот раз книг не продает.
Свободное копирование
