22 октября, понедельник. Я все-таки предполагал, что удастся от моего традиционного осеннего бронхита вылечиться "Терафлю". Не получилось, утром опять проснулся с полными легкими отвратительной слизи. Утром принялся звонить врачу. Записался на 16 часов к терапевту. Моя попытка, даже как астматика, записаться к пульмонологу оказалась безрезультатной. Пульмонолог принимает раз в неделю, и записаться к нему можно только по записке терапевта один раз в месяц -- 25-го числа. А это все-таки очень непростая, даже показательная поликлиника. Точно так же диабетик должен обязательно пройти через фильтр терапевта. Тем временем наши молодые врачи, которых выпускают мединституты, работают менеджерами по продажам или рекламными агентами.
Меня уже давно так не прихватывало, тем более что выхода никакого -- в четверг рано утром надо ехать в Ленинград, а во вторник -- как ни крути -- вечером быть в институте. После восьми в "Фаланстере" состоится семинар.
В поликлинике оказался у моей старой знакомой Смирновой -- это немолодая женщина, хороший и дотошный врач, как мне показалось, сочувствующая старикам. Они несчастные и обездоленные, новых идеалов нет, нет и денег, потому что к времени не приспособились, а старые идеалы все растворились в рыночной экономике. Смирнова начала меня ругать, когда узнала, что булькаю в груди и кашляю я уже четыре дня. Мое "Терафлю", которое приносит временное облегчение, лишь заталкивает болезнь вниз. Сразу принялась, как и в прошлый раз, выписывать мне целый список лекарств. Немножко повеселев, я поехал домой, купил по дороге лекарства, подумал, что если бы ни достижения современной медицины, то каждое такое заболевание могло свести в могилу. Это грешно, но я о смерти и о покойниках слишком много думаю. Все время снятся какие-то странные, с видениями близких и умерших родственников сны.
По дороге в поликлинику и обратно -- ехал на машине -- все время слушал радио. Российские органы схватили помощника Льва Пономарева Леонида Развозжаева в Киеве и перевезли в Россию. Все это в рамках расследования "Анатомии протеста-2". Суд на два месяца санкционировал арест. Где-то он крикнул: "Меня пытали". Потом выяснилось, что он просто пришел, как говорят среди судейских, "с чистосердечным признанием" на 10 листах. Власть старательно и методично чистит оппозицию. У оппозиции, судя по последним выборам, нет поддержки в основных, производящих слоях народа. Банковские служащие, неудачники гуманитарных профессий или удачники, которым кажется этого мало и которые хотели бы, чтобы их держали по другому рангу, -- вот это и есть протестующие силы.
Свободное копирование
