11 октября, четверг. Утром пришлось ехать в Дом журналистов на коллегию по жалобам на прессу. Но это не все. Я также наметил заехать в институт. Леша Рябинин, мой заочник, уезжает, а мне надо обязательно прочесть его материалы.
На коллегии довольно быстро разобрались с двумя делами. Во-первых, с жалобой некой еще молодой дамы, живущей в Англии и сменившей перед этим литовское гражданство на британское. Она жалуется на один из сайтов Интернета, который опубликовал, чуть упростив и "оживив" под собственную, информацию МК о том, как эта дама, находясь на фестивале в Витебске, не выключила камеру на концерте певицы Аллегровой. Или выключила, а охранник не понял ее и развернул эту камеру на 180 градусов и испортил штатив. Молодая дама, между прочим, наезжает на фестиваль уже не первый раз и с собою привозит не только штатив, но и складной стул. Будто бы дама писала письмо министру культуры Мединскому и требовала лишить певицу Аллегрову звания народной артистки. А она, дескать, не требовала. Все это сделано на основе информации МК. Здесь, собственно, "во-вторых". Сайт-то хоть чуть ли не пять раз употребил слово "якобы". В общем, какая-то чушь, за которой отчетливое стремление "иностранки", отлично говорящей на русском -- беседа шла по скайпу, -- пропиариться и оказаться у истоков скандала. На большой скандал все это не потянуло. В своем решении мы это отметили, а также падение уровня журналистского высказывания.
Вторая жалоба была еще нелепее. В Тульской области живет некоторый человек, который на своем сайте размещает местные новости, а вот районная газет "Знамя" эти новости, выдавая за свои, перепечатывает. Ну здесь все ясно, запорхало слово "плагиат". Народ стал смотреть на Интернет как на поле безответственной и свободной охоты. Ай нет, товарищи, -- это тоже некая система, со своими правами и правилами, в том числе и авторским правом и ответственностью.
Леша Рябинин дал мне два небольших рассказа, написанных в разных манерах. Вот когда он пишет как бы от имени героя, это интересно. Один из таких рассказов-монологов с юным героем, я предложил расширить до повести -- пусть будет цепь историй. А вот в другом рассказе Леша предстает, как беллетрист -- это много хуже. Эти "ответил", "промолвил", "подумал", "решил" он писать не умеет и никогда не сможет -- не дано, это для молодых дам с "невероятным внутренним миром".
Собственно, основное событие дня произошло у меня, человека, не умеющего бродить по Интернету, поздно вечером, почти ночью. Довольно давно Лева Скворцов рассказал мне о каком-то литературном письме Сталину, которое будто бы написал Захар Прилепин. Я Леве на работе оставил несколько экземпляров "Валентины", а он в ящике моего стола газету "День литературы" с текстом Захара. Одновременно я удивился довольно путаному материалу Юры Полякова, который он напечатал в своей газете. Я хорошо помню, как несколько лет назад он говорил мне о Прилепине как о новом явлении, а тут в этом материале отчего-то вдруг вспомнил о возможном дальнем и непрямом родстве Прилепина с кремлевским Сурковым. Здесь же некие соображения о псевдониме писателя.
Письмо было размещено на сайте "Свободная пресса" еще
30 июля и, оказывается, обросло огромным количеством комментариев. По поводу этих комментариев в "Дне литературы", который издает и редактирует Володя Бондаренко, был напечатан большой материал того же Захара. Значит так, целая полоса: "Письмо товарищу Сталину", "Стесняться своих отцов" -- блестящий комментарий по поводу комментариев и ответ оппонентам самого Захара с подзаголовком "По поводу всего" и традиционная рубрика "Заметки Зоила", которую ведет Володя Бондаренко. Газета вышла в августе. Но каково молчание прессы, какова не информированность в нашем институте и на кафедре, которой я руковожу! Начну с "заметок".
Я так же, как и Бондаренко, сначала воспринял материал исключительно и только как материал, направленный и против наших либералов, так любящих материальное обеспечение, и либеральных устремлений, и против клики олигархов и крупных собственников, разворовавших страну. Мотив известный, но только выписанный с невероятным и еще невиданным блеском. Начинается с эпиграфа Бориса Слуцкого.
Социализм был выстроен. Поселим в нем людей.
Теперь пошел сам текст. Мы помним, к кому он обращен?
"Мы поселились в твоём социализме.
Мы поделили страну, созданную тобой.
Мы заработали миллионы на заводах, построенных твоими рабами и твоими учёными. Мы обанкротили возведённые тобой предприятия и увели полученные деньги за кордон, где построили себе дворцы. Тысячи настоящих дворцов. У тебя никогда не было такой дачи, оспяной урод".
Даже следующие абзацы при жадном и быстром чтении не вызвали у меня какой-то настороженности, что все это написано в том числе и про другое.
"Мы продали заложенные тобой ледоходы и атомоходы и купили себе яхты. Это, кстати, вовсе не метафора, это факт нашей биографии.
Поэтому твоё имя зудит и чешется у нас внутри, нам хочется, чтоб тебя никогда не было.
Ты сохранил жизнь нашему роду. Если бы не ты, наших дедов и прадедов передушили бы в газовых камерах, аккуратно расставленных от Бреста до Владивостока, и наш вопрос был бы окончательно решён. Ты положил в семь слоёв русских людей, чтоб спасти жизнь нашему семени.
Когда мы говорим о себе, что мы тоже воевали, мы отдаём себе отчёт, что воевали мы только в России, с Россией, на хребте русских людей. Во Франции, в Польше, в Венгрии, в Чехословакии, в Румынии и далее везде у нас воевать не получилось так хорошо, нас там собирали и жгли. Получилось только в России, где мы обрели спасение под твоим гадким крылом.
Мы не желаем быть благодарными тебе за свою жизнь и жизнь своего рода, усатая сука.
Но втайне мы знаем: если б не было тебя -- не было бы нас.
Это обычный закон человеческого бытия: никто не желает быть кому-то долго благодарным. Это утомляет! Любого человека раздражает и мучит, если он кому-то обязан. Мы хотим быть всем обязанными только себе -- своим талантам, своему мужеству, своему интеллекту, своей силе".
По сути, это достаточно точное и справедливое описание действий и слов нашей либеральной интеллигенции в сегодняшнее время. Что здесь особенно нового? Талантливый писатель написал блестящий памфлет, сердцевиной которого стал поиск этической и политической справедливости. А разве не так и разве это неправда?
"Мы говорим -- и тут редкий случай, когда мы говорим почти правду, -- что ты не жалел и периодически истреблял русский народ. Мы традиционно увеличиваем количество жертв в десятки и даже сотни раз, но это детали. Главное, мы умалчиваем о том, что самим нам нисколько недорог ни этот народ, ни его интеллигенция. В сегодняшнем семимильном, непрестанном исчезновении населения страны и народной аристократии мы неустанно и самозабвенно виним -- какой очаровательный парадокс! -- тебя! Это ведь не мы убили русскую деревню, русскую науку и низвели русскую интеллигенцию на уровень босяков и бастардов -- это, не смейся, всё ты. Ты! Умерший 60 лет назад! А мы вообще ни при чём. Когда мы сюда пришли -- всё уже сломалось и сгибло. Свои миллиарды мы заработали сами, своим трудом, на пустом месте! Клянёмся нашей мамой.
В крайнем случае, в отмирании русского этноса мы видим объективный процесс. Это ведь при тебе людей убивали, а при нас они умирают сами. Ты даже не успевал их так много убивать, как быстро они умирают сегодня по собственной воле. Объективность, не так ли?
Ещё мы уверенно говорим, что Победа состоялась вопреки тебе.
Правда, немного странно, но с тех пор в России почему-то ничего не получается вопреки. Например, она никак не становится разумной и сильной державой ни вопреки, ни даже благодаря нам и нашей созидательной деятельности. Опять парадокс, чёрт возьми.
Мы говорим, что ты сам хотел развязать войну, хотя так и не нашли ни одного документа, доказывающего это.
Мы говорим, что ты убил всех красных офицеров, и порой даже возводим убиенных тобой военспецов на пьедестал, а тех, кого ты не убил, мы ненавидим и затаптываем. Ты убил Тухачевского и Блюхера, но оставил Ворошилова и Будённого. Поэтому последние два -- бездари и ублюдки. Если б случилось наоборот и в живых оставили Тухачевского и Блюхера, то бездарями и ублюдками оказались бы они.
Как бы то ни было, мы твёрдо знаем, что ты обезглавил армию и науку. То, что при тебе мы, вопреки тебе, имели армию и науку, а при нас не разглядеть ни того, ни другого, не отменяет нашей уверенности.
Мы говорим, что накануне ужасной войны ты не захотел договориться с "западными демократиями", при том, что одни "западные демократии", как мы втайне знаем, сами прекрасно договаривались с Гитлером, а другие западные, а также отдельные восточные демократии исповедовали фашизм и строили фашистские государства. Мало того, одновременно финансовые круги неземным светом осиянных Соединённых Штатов Америки вкладывали в Гитлера и его поганое будущее огромные средства.
Мы простили всё и всем, мы не простили только тебя".
Я споткнулся только в следующем абзаце, мельком налетев и проехав через знаковые слова "наше местечковое сознание".
"Тебя ненавидели и "западные демократии", и "западные автократии", и эти самые финансовые круги и ненавидят до сих пор, потому что помнят, с кем имели когда-то дело.
Они имели дело с чем-то по всем показателям противоположным нам. Ты -- иная точка отсчёта. Ты другой полюс. Ты носитель программы, которую никогда не вместит наше местечковое сознание.
Ты стоял во главе страны, победившей в самой страшной войне за всю историю человечества.
Ненависть к тебе соразмерна только твоим делам.
Ненавидят тех, кто делает. К тем, кто ничего не делает, нет никаких претензий. Что делали главы Франции, или Норвегии, или, скажем, Польши, когда началась та война, напомнить?
Они не отдавали приказ "Ни шагу назад!". Они не вводили заград-отряды, чтобы "спасти свою власть" (именно так мы, альтруисты и бессребреники, любим говорить о тебе). Они не бросали полки и дивизии под пули и снаряды, ни заливали кровью поля во имя малой высотки. Они не заставляли работать подростков на военных заводах, они не вводили зверские санкции за опоздание на работу. Нет! Миллионы их граждан всего лишь, спокойно и ответственно, трудились на гитлеровскую Германию. Какие к ним могут быть претензии? Претензии всего мира обращены к тебе".
При втором чтении становится очевидным, что достаточно справедливые претензии Захара обращены к той части либеральной интеллигенции, которая ведет или пытается вести за собой весь еврейский этнос. Вот, собственно, об этом написал и Володя Бондаренко.
Статья -- комментарий Захара -- так же глубока, точна и остроумна, как и его письмо. Его оппоненты выглядят в статье смешными, несправедливыми, трусливо остерегающимися потерять поддержку своего клана. Захару лучше на язык и перо не попадаться. У меня лично никогда не хватило бы ума, таланта, наконец, смелости написать такое же письмо, но здесь же я говорю: по сути я примыкаю к любому положению написанных Захаром строк.
Свободное копирование
