8 сентября, суббота. Утром с перерывами дочитывал "Фиесту". Еще вчера вечером оно мне казалось неподъемным: и дочитать, и кое-что запомнить, и попытаться организовать свою концепцию, часам к двум все встало на место. Идти в фитнес не решился -- помню, что на передачу машина меня заберет около шести. Час помахал руками дома, покрутил велосипед, сделал несколько дыхательных упражнений, потом полез под штангу. На все это у меня ушло чуть более часа. Написал также небольшую главку о жирафах.
Кроме меня, на передачу пригласили Михаила Веллера, Марину Давыдову и Фарида Нагимова. Я опять ахнул: жизнь состоит из парных случаев! Фарид, как выяснилось впоследствии, оказался наиболее подготовленным из всех нас. "Фиеста" -- его любимый роман, и в самом конце передачи он вынул большую фотографию, на которой оказались все прототипы, включая и самого Хемингуэя. Я опять поразился современному молодому мышлению: все имена и фамилии в иностранной огласовке произносились по памяти. Передачу "затравил", как мне кажется, именно я. Как только Волгин -- это ритуальный момент -- прочел первый абзац и произнес слово "еврей", я развил свою мысль, на чем держится роман и что, в известной степени, роман следует тогдашней конъюнктуре. Еврейская тема, по крайней мере, еврейский, раздражающий всех остальных персонажей герой, а дальше по "увлекательной компоненте" -- конструкция рыбалки, конструкция боя быков, крупные фрагменты этнографии, философское эссе о творчестве (тореадор Бельмонте), наконец, пленительная эстетика пьянства и кружения по жизни, что совершенно недоступно обывателю, но его же привлекает. Отдельно -- о журналистике как о специфическом образе жизни, это уже мое поколение.
Фарид хорошо и доказательно говорил о гимне молодости в этом сочинении. Что тоже довольно точно. Марина мило не соглашалась со мной, читала цитаты, кажется, говорила еще о новой этике. Здесь у меня были свои соображения: под новой поведенческой моделью в глубине таился все тот же привлекательный мотив христианских заповедей. Миша Веллер, которого в его ощущении собственного интеллектуального превосходства над всеми переговорить невозможно и остановить тоже, на этот раз говорил большими очередями. Это история времени, сопоставление дат, то, что, как мне позже сказал Фарид, он много раз слышал на лекциях Джимбинова. Игорь Волгин, как всегда, давал всем что-то сказать. Я еще раз восторгался памятью своих присутствующих: все знали текст, а Фарид наизусть мог цитировать большие куски.
Домой прилетел уже в девять часов. Почему я перестал смотреть телевидение?
