9 июня, суббота. Утром весь изломанный и побитый проснулся после вчерашнего занятия йогой. Зарядки никакой не делал, а принялся читать "Наш современник". В журнале всегда блестящие, отвечающие моим представлениям публицистические статьи и почти нет прозы. Кстати, недавно мы с Ильей Кирилловым говорили о романе Шишкина (он прочел, а я нет), меня буквально поразило, что наши мнения -- я по старым впечатлениям -- совпали: нет мысли, только описательные и, надо сказать, неплохо сконструированные шалости, шестидесятые или семидесятые годы. Пока Евгений Шишкин будет на месте заведующего отделом прозы, он все будет равнять по себе и соизмерять со своей мелкостью.
Итак, начал со статьи Сергея Небольсина о Петре Палиевском. Сергей всегда отличается нестандартным походом ко всему, что он сейчас пишет. О значении самого Палиевского, которому в эти месяцы исполняется 80 лет, мне говорить бессмысленно, его значение для нашей культурной и общественной жизни очевидно, но в статье Небольсина есть поразительные детали, мимо которых я не могу пройти. Вот сцена в шереметьевском аэропорту в 1978 году. Вот это и выписываю, предоставив все остальное энциклопедии.
В зале царила толкучка. Где-то на скамейках вдруг обнаружился и Лазарь Ильич Лазарев-Шиндель из Союза писателей СССР или из "Вопросов литературы" (я этого точно не скажу, но знал его с детства и по "Литературной газете"). Тяжело раненный фронтовик, коммунист, марксист и по духу даже ифлиец, он провожал очередного члена семьи в Нью-Йорк. Толпилась еще и шумела некая чернокожая молодежь.
Вообще, просматривалось любопытное деление среди живших страстями и идеями времени. Все, кто из колоний -- те хотели выглядеть как колонизаторы: чтобы джинсы, темные очки, пробковый шлем или панама и крайне непринужденный вид. Все из Восточной Европы -- чтобы внешне тянуть по меньшей мере на Западную; и все из ГДР -- чтобы вроде из ФРГ, Австрии или Швейцарии.
И т. п. Поведенческие стратегии и практики.
Прочел также утром статью Александра Разумнихина о новой книге воспоминаний Даниила Гранина. Здесь двойственность его позиции Героя Социалистического Труда и члена Ленинградского обкома партии и орденоносца сегодняшнего режима, награжденного даже высшим орденом России орденом Андрея Первозванного. Статья едкая, четко выявляющая небезвыгодное своеобразие этого положения. Цитировать из чужой статьи, хотя и занятные вещи, не стану, но есть один пассаж Разумнихина. Я об этом не догадывался. Он начинается с общего размышления о писателе, сконструированного на материале книги Даниила Гранина "Все было совсем не так", это почти припевка из Высоцкого: "Нет, ребята, все не так, все не так, ребята". Это коммунальная жизнь и детство "сына портнихи".
"Полагаю, этот отрывок, где фигурируют невозможность писателя "повести жену в хороший ресторан" и желание "иметь маленькую отдельную квартиру", не требует комментария. Для того, чтобы согласится с Граниным, признать, что таким, как он, надо совсем мало, мне, в прошлом работнику Госкомиздата СССР, -- пишет А. Разумнихин, -- надо забыть одно существовавшее в ту пору негласное правило присуждения писателю звания Героя Социалистического Труда. Он должен был иметь такие тиражи, которые приносили советской стране многомиллионные прибыли и одновременно делали самого автора миллионером. И такими списками Госкомиздат располагал". Воистину век живи, век учись и узнавай новое об известном.
Вот так я сидел и почитывал журнал. В двенадцать приехали Володя и Маша, я погрузил на его машину свою беговую дорожку, которой я окончательно перестал пользоваться, после того как записался в фитнес-клуб и после того, как в квартире появился "велосипед", и отдал им ключи от дачи. Уже после трех, с заездом за продуктами, поехали вместе с С.П. -- за рулем сам. На даче, в ожидании спиртного, уже во всю шла работа: косили траву и пропалывали грядки.
Свободное копирование
