12 марта, понедельник. Утром пришлось ехать в Галич, старый, почти легендарный город. Господи, как еще недавно слышал об этом городе от незабвенного Вити Бочкова. Прислали за нами из Галича "Волгу" с бесстрашным пожилым шофером Александром Валерьевичем. Летели по заснеженным дорогам, как ветер. День выдался пасмурным и снежным. Пролетали мимо обжитых и брошенных деревень. Поземка переметала дорогу, и я думал о том, сколько же сделали наши предки, чтобы обжить эти места, расчистить поля, сеять хлеб и сеять лен, в банях рожать детей. Потом я стал думать, скольким мы обязаны этим незаметным людям за то, что берегут эти места, хранят родину.
Через три часа в низине показалось белое облако -- это огромное галическое озеро. На берегу стоит город, древние князья которого спорили с Москвой о верховенстве. Город особенно не разглядели, потому что машина покрутилась и въехала во двор районного Дома народного творчества. Ах, как жаль, что я органически почти не запоминаю имен, и в дальнейшем описании происходящих чудес могут случиться ошибки. Буду рисовать непоименованные картинки. В коридоре, довольно тесном, в стилизованных национальных костюмах три уже не очень молодые женщины с хлебом-солью в руках. Они еще и пели какую-то величальную гостям -- а разве я не написал, что ехал я на эти литературные посиделки с Надей Кондаковой? И пели так мило и душевно, что гости чуть ли не заслезились. Вообще все, что происходило, вызывало у гостей ощущение: не по чину величание. С другой стороны, было исполнено так искренне и органично, что невольно думалось: а будь на нашем месте премьер-министр, они и его так же, по такому же разряду встретили, потому что по-другому они не умеют. Да и вообще много разных мыслей посетило меня в этот день. Разделись здесь же, в коридоре, в каком-то стенном шкафчике. Моя "аляска" в соседство получила повешенную на плечики норковую шубу Нади. Об этой шубе, купленной в Берлине, был потом целый рассказ.
Уже вошли в комнату. Ну, конечно, это музей, горница в крестьянском доме, с половиками, с парадными элементами крестьянского быта. Музей, конечно, самодеятельный, все это наскребалось по деревням. Но из соседней комнаты опять послышалось пение?-- и там музей, и даже живые картины. Три уже знакомые женщины пели песню. Одна сидя на лавке, качала в люльке ребенка, другая пряла лен, третья лен теребила. Маленький номер для гостей.
В песнях, оказывается, может оказаться что угодно, вплоть до технологии обработки льна. А мы лен сеяли, сеяли... Гости чуть подпели хозяевам и даже покружились с ними в хороводе. Потом принялись задавать вопросы.
Музей оказался не вполне обычным, а, по-научному выражаясь -- интерактивным: маленький посетитель -- школьников сюда водят постоянно -- может потрогать любой предмет. В "мужском углу" мальчик примерится к плотническому инструменту, а в "женском" девочка покрутит ручку маслобойки. Тут же мы, конечно, узнали, что знали и без этого: денег в бюджете на подобные забавы и ребячьи шалости нет, но эти три женщины -- все они, конечно, в этом районном доме народного творчества работают методистами -- вместе со своим директором выиграли президентский грант в миллион рублей. Здесь бы сразу мне и сказать, что много позже, уже после того, как мы провели основную часть нашей работы, поговорили с местной интеллигенцией, Надя почитала стихи, я ответил на вопросы, выслушали местных писателей, съездили в краеведческий музей, о котором, если хватит терпения все описывать, я скажу чуть позже, нас в этой же комнате и накормили обедом, чем, как говорится, бог послал. По-домашнему, и, наверное, принесенной из дома снедью, но удивительно вкусно. Мои читатели последнее время сетуют: меньше я стал писать о еде. Выполняю их заказ. Винегрет, соленые огурцы, соленые помидоры, белые грузди, соленые рыжики, кислая капуста. Потом удивительно наваристый -- грибов не жалели -- грибной суп, отварной картофель с замечательной куриной котлетой, чай с мармеладом, медом, и моченой брусникой. За обедом я также получил два кулинарных рецепта. Я ведь в самом начале говорил об озере, которое знаменито своим ловом рыбы. Один рецепт -- как готовить фаршированную щуку (я, как оказалось в разговоре, готовлю фаршированную щуку по-еврейски), а другой -- как фаршировать судака на местный манер и запекать его в батоне.
Но все-таки о главном -- в небольшом зале народа было человек пятьдесят. Наши с Надей выступления пропускаю, но говорили еще и местные люди, и говорили интересно. Есть здесь и свои писатели, и свои публицисты, и учительницы, которые пишут стихи, и читающие люди. С еще советских времен в местной библиотеке сохранилось десять моих книг. Я к этому списку прибавил еще три -- "Дневник. 2009 год", "Власть слова" и книжку о Вале "Ее дни". Библиотека, естественно, ничего не покупает -- на покупку книг президентского гранта нет, система государственного книгораспространения предусмотрительно государством уничтожена. Кстати, два примера. Сданная мною на комиссию в книжный магазин "Ее дни" по цене 160 рублей, по себестоимости, в магазине стоит 500, а в интернет-магазине -- 573. Второй пример прост, как детский сон: в настоящее время в Библиотеке Конгресса 37 наименований моих книг. На родине я иностранный писатель.
Какие остались впечатления? Один из местных писателей Виктор Андреевич, житель этого маленького города Галича, в котором 17 тысяч жителей, привел в качестве примера нашей внутренней политики цитату из последнего номера "Литературной газеты". Это говорила госпожа Набиуллина, которая занимается нашим внутренним развитием. Суть этой цитаты в том, что, как в свое время "неперспективные деревни", у нас появились "неперспективные города". Госпожа Набиулина предлагает с городами поступить, как и с селом. Виктор Андреевич возмущен готовностью правительства так экономить на русской истории и русском будущем. Я тоже этим возмущен, потому что, когда ехал в Галич, наразмышлял, что люди в тех деревнях и селах, которые еще не бросили свои дома, охраняют целостность наших пространств, не дают нашей родине скукожиться до уровня разросшихся, как плесень, мегагородов. А после беседы с местными учительницами, журналистами и литераторами, после посещения небольшого краеведческого музея, в котором директор получает 12 тысяч рублей зарплаты и ведет серьезную научную работу, я подумал, что слишком уж мы надменно смотрим на нашу провинцию. Я подумал, что, замученные нашим телевидением и его представлениями о культуре прекрасного и глубокого в человеке, где самая красивая Ксения Собчак, а самый умный Виктор Шендерович, мы совершенно неверно представляем себе интеллектуальный уровень провинциалов. Не все они спились, не все опустились под тяжестью жизни, законодательства и равного налогообложения для бедных и супербогатых, очень многие еще держат советский уровень заинтересованности в общественной жизни и культуры. Кстати, недавние выборы президента дали здесь Путину 52 процента избирателей.
Свободное копирование
