7.12.2001 …вечер К-ской Галины Ивановны, нашего профессора филилогии . Она представляла книжечку "Синий дым Китая" - две повести (автобиографические, но это не важно, вполне художественные вещи).
Первая - день четырехлетней девочки, один день 1937 года (или около того). Впечатления, семья, родители, выход с няней в магазины, домашние и соседи, экскурс в день, связанный с поездкой с няней в деревню, на праздник. Вторая "На Перекрестной" - несколько дней из жизни той же героини, но уже взрослой женщины, вернувшейся на несколько месяцев в родной город ухаживать за умирающей тетей.
В первой - быт интеллигентной семьи (не забудем год!) в восприятии четырехлетнего ребенка («Синий дым Китая» - на самом деле, как слышатся девочке слова песни "Любимый город в синей дымке тает", и как слышатся ей постоянно в разговоре взрослых слова "Полинин Кавыдей", когда те обсуждает вдруг непонятное ей, ребенку, исчезновение соседей, родственников). Окружающий мир (а в нем и сложившийся быт семьи, и отношение между людьми, да и сама эпоха) - вот что главное в передаче ощущений маленького ребенка, то, что ей еще предстоит осмыслить позже, и как берегут ее родные, как пекутся о радостном, незамутненном восприятии жизни вступающей в нее девочки. Как важен дух семьи, бережность в отношении друг к другу.
(И тут же вспоминаешь, как не было этого у нас, в среде не интеллигентов, где нараспашку все эмоции, все чувства, не берегутся слова, мысли - все выплескивается наружу, иногда даже - у самых чугунных - за стены квартиры. Но даже если и внутри - истерики, крики, а потом это идет дальше, в семьи выросших детей. И если что-то вдруг в выросшем сыне или дочери скажет: "стоп, нельзя так, плохо это", тогда дальше не пойдет, опять же если не свяжет этот отпрыск жизнь с человеком, вышедшим из той же среди и с теми же замашками. Крики, истерики - не должно быть этого в семьях, как бы ни было тяжело, этого не должны видеть дети).
А вторая повесть - это экскурсы в родословную, в родственные отношения, характеры и судьбы людей. Очень интересно было читать, особенно, если знаешь, о ком написано. Но надо сказать, сама ГИ, вот какая сейчас, всесторонне не прорисована. Можно только догадываться об ее истинном отношении к тому или иному человеку. Она старалась быть беспристрастной, но раз человека нет, то "только хорошо". А все равно истончалась эта розовая окраска, и хотела этого ГИ или нет, но портреты ее имели и другие тона.
Обсуждение было общим. Люда Костюченко очень была восторженна. Доманский пришел, тоже много хорошего сказал. Хороший полезный был вечер. ГИ старательно все записывала и благодарила каждого, кто высказывался.
Свободное копирование
