9 февраля, четверг. Утром написал довольно невнятный ответ Марку Авербуху на его вчерашнее письмо. В его письме я бы отметил три положения, имеющих общее значение. Все я их выпишу. По своему обыкновению, выписываю именно потому, что согласен с автором.
"В тот же вечер дома по "Планете" передавали концерт из произведений Арно Бабаджаняна. Слушая его, я испытывал глубокое чувство вины за свой грех молодых лет: я не воспринимал поэзию Р. Рождественского (большинство песен Арно написано на его стихи) как значительную, вневременную, считал его закупленным властью поэтом. Сейчас, спустя десятки лет я, наконец, понял, насколько глух, близорук, предвзят был в своих суждениях, насколько мир его поэзии способен обогащать духовную составляющую человека, что он воистину ко мне "дошел через хребты веков и через головы поэтов и правительств".
Второй отрывок касается фильма нашей с Марком юности "Свадьба с приданым". Свою ниточку Марк начал разматывать с того, что узнал, в Москве скончалась актриса Малого театра Елена Витальевна Доронина.
"О Елене Дорониной я ничего не знал, но вот ее отец, Виталий Доронин, застолбил-таки рубец в моей детской памяти, да и у кого нет? Смешной, лукавый, нагловато-обаятельный Курочкин из "Свадьбы с приданым" -- невозможно его забыть. Тем обиднее было спустя четверть века прочитать всего лишь две строчки о его кончине на 4-й странице "Правды". И почему-то это, незнамо зачем, тоже запечатлелось. А Курочкин остался навсегда благодаря куплетам на музыку Мокроусова и на слова Алексея Фатьянова. И вот когда я теперь, стариком, говорю, про себя или вслух, слова этих куплетов, у меня -- не смейтесь -- дух захватывает. До какой же степени надо жить внутри своего времени, внутри русской народной речи и души, как надо понимать и чувствовать это слово, чтобы суметь неповторимо выразиться вот таким "сором":
Мне б ходить, не унывая,
Мимо вашего села,
Только стежка полевая
К вам навеки привела.
Или
Для такого объясненья
Я стучался к вам в окно --
Пригласить на воскресенье
В девять сорок пять в кино. (о-бал-деть!)"
Вот если бы так еще уметь писать прозу! И наконец, последнее, в котором я нашел подтверждение собственных мыслей.
"Иду дальше, по твоему письму. Жаль, что не сошлись в восприятии и месте Высоцкого в культуре его эпохи. Слишком мы разнимся в жизненном опыте и мировоззренческих установках. Это не рассуждения о лучшем и худшем: лишь признание факта. А вот с чем я полностью солидарен, так это с твоей оценкой бурлящего бульона на улицах. И как бы были мне неприятны Кургинян с Шевченкой, но нельзя никому другому, кроме Путина, сейчас вручать власть: ни, прости меня, Зюганову -- скрипучему охраннику преступного коммунизма, ни душевнобольному Жирику, ни Миронову -- избраннику самого себя. Прохоров же говорит правильные и толковые слова, но ему еще лет 10--15 предстоит тяжело поработать, собрать партию, овладеть массами, -- словом, проделать работу Ленина -- мне этого уже не видать".
О Путине я пишу довольно часто, он похож на медведя, обвешанного лающими собаками. Путин отмахивается лапой. Правда, последнее время он как-то занервничал, все время проводит какие-то встречи. Я уже не говорю о его списке доверенных лиц, в которых артисты и спортсмены. Артисты должны принести голоса зрителей, а спортсмены -- болельщиков? Я при подобном раскладе поступил бы наоборот. Вчера Путин встречался с руководителями разных конфессий. Те избиратели, которые имеют разум и опыт, проголосую за него. Путин недаром говорил о радиостанции, которая просто объявила ему войну. Но, впрочем, и на боевой станции бывают исключения. Сегодня выступал Михаил, кажется, Хазин -- просто блестящий аналитик. Среди прочего повторил и недавний тезис Путина об олигархах и приватизации. Примеры из лондонской тяжбы Абрамовича и Березовского. Общество не признает легитимной прошедшую приватизацию. При этом все говорят, что не надо революции и выступлений масс. А Ленин революцию называл праздником истории. У меня-то ощущение, что если что-то быстро не поменяется, то революция может грянуть. Недавно об это говорили в Институте. Я ведь отчетливо понимаю, что в этом случае я, одинокий и старый человек, наверняка пострадаю. И все же чувство справедливости во мне клокочет: пусть сильнее грянет буря!
Днем поехал в "Литгазету", чтобы отвезти Лене Колпакову книгу о Вале, а после сходить на выставку Семена Кожина. Выставка в специальном аукционном зале Торгового двора. Прелестный зал начала прошлого века, модерн. Ходили, наверное, с час. Живопись, как и театр, обладает какой-то витальной силой и выпрямляет психику. Прекрасные пейзажи России, Англии, Ирландии. Среди работ дом Лоуренса Оливье и Вивьен Ли -- об этом доме я читал у Дзеффиррелли. К сожалению, здесь далеко не все, что Семен написал -- нет оригинала огромной акварели из Ирландии, которая висит у меня дома. И нет многих полотен, которые репродуцированы в его большом альбоме. Я пообещал Семену позвонить Мише Фадееву, может быть, Миша, как первоклассный галерейщик, ему поможет с продажей. Все это в манере академической, от которой никогда не устаешь, живописи.
Звонил С. Чупринин -- они выдвигают Ваншенкина на премию Москвы. Я боюсь, что это повредит Максиму. Так мы никогда ни одного молодого не пробьем.
Свободное копирование
