14 декабря, среда. Опять своя, кровная работа, новая книга о моих воспоминаниях не подвигается. Весь день сидел над составлением проспекта о новой кафедральной работе по этюду. Мне это приказал сделать А.Н. Ужанков, который , конечно, вибрирует от желания стать ректором. Я и представить не могу тех страстей, которые сейчас разыгрываются в кабинетах нашего ректората! Чего хотелось бы Тарасову, я приблизительно догадываюсь, а также такого поворота событий, который желала бы Людмила Михайловна. Мотивы у обоих, конечно, близкие. Сколько в этой ситуации заинтересованных, включая нашего главного бухгалтера! Сегодня же принял решение, что в воскресенье все же позову гостей, раз так уже расположился наш календарь, что невозможно, как я привык, день в день отпраздновать свой день рождения в Институте. Я вспомнил, как лишь единственный раз, когда В.С. была в больнице, мы не справили ее дня рождения. Она сочла это плохой приметой.
Довольно внимательно читаю четвертую книгу Бенедикта Сарнова "Сталин и писатели". Отчетливо выясняются мотивы зоологической нелюбви новой интеллигенции к бывшему начальнику всей советской литературы и одному из лучших советских писателей. Ну, правда, писатель никого не любит, потому что больше всего на свете любит себя. Во-первых, конечно, за некий довольно объективный взгляд на этнический состав Союза писателей. Когда Фадеева доконали его товарищи, он напишет не позднее 24 марта 1953 года письмо о балласте в Союзе писателей.
"Много случайных людей, не имеющих самостоятельных литературно-художественных произведений, попало в Союз писателей в годы войны и в первые послевоенные годы -- в силу стремления большого числа людей, имеющих косвенное отношение к литературе, проникнуть в Союз для получения материальных преимуществ, связанных с пребыванием в нем (снабжение, литерные карточки и т.д.)
Среди этого балласта -- немало людей, которые, не имея возможности существовать на свои литературные заработки, иждивенчески относились и относятся к Союзу писателей и добиваются по всяким поводам материальной поддержки из средств Литературного фонда..."
Это, так сказать, преамбула, посылка. Дальше идут поразительные цифры, которых Фадееву не простят никогда! Цифры вскрывают механику нашей жизни.
"...Значительную часть этого балласта составляют лица еврейской национальности и в том числе бывшего "Еврейского литературного объединения" (московской секции еврейских писателей), распущенного в 1949 году.
Из 1102 членов московской организации Союза писателей русских 662 чел. (60%), евреев 329 чел. (29,8%), украинцев 23 чел., армян -- 21 чел, других национальностей -- 67 человек.
При создании Союза советских писателей в 1934 году в московскую организацию было принято 351 чел., из них -- писателей еврейской национальностей 124 чел.(35,3 %). В 1935-1940 гг. принято 244 человека, из них писателей еврейской национальности 85 человек (34,85); в 1941-1945 гг. 265 чел., из них писателей еврейской национальности 75 человек (28,4 %)..." Дальше мне скучно набивать эти веселые цифры. Уже знаю, что многие мои друзья и адресаты по переписке обидятся, перехожу сразу к фадеевским выводам: "Такое искусственное завышение приема в Союз писателей лиц еврейской национальности объясняется тем, что многие из них принимались не по их литературным заслугам, а в результате сниженных требований, приятельских отношений, а в ряде случаев и в результате замаскированных проявлений националистической семейственности..."
Здесь бы мне поставить точку, но прекрасная, с обилием материалов книга выпускника Литературного института Бенедикта Сарнова дает возможность заглянуть и по другую сторону кулис. Писатели любили переписываться с вождями. Мне просто лень переписывать письмо 1932 года, написанное после роспуска РАППа, но здесь уже жалоба другой группы на ту, в которую входил Фадеев. Поэты пишут на прозаиков. Вот подписи, в национальности подписантов и качестве их поэзии пусть разбирается читатель: Николай Асеев, Джек Алтаузен, Александр Безыменский, Александр Жаров, Вера Инбер, Семен Кирсанов, Михаил Светлов, Илья Сельвинский, Иосиф Уткин, Эдуард Багрицкий.
Теперь второй мотив. Покойный Фадеев так искренне не любит нашего интеллигента, в большей своей части замешенного на определенном этносе, не только потому, что хорошо его узнал, уже работая в Москве. Надо сказать, что Фадеев, убежденный большевик, почти всегда руководил писателями. Еще раньше, в эпоху "Разгрома", он убедился, что интеллигент -- это почти всегда ..... В этом смысле он солидаризировался с В.И. Лениным. Они оба хорошо пострадали от этих вязких и быстро меняющих взгляды личностей. Здесь, конечно, нужна бы цитата из самого Фадеева, но я ограничусь цитатой из Сарнова. "Автор "Разгрома", похоже, был искренен в своем отвращении к интеллигентам. Он, судя по всему, действительно верил, что интеллигент по сути своей неизмеримо хуже и гаже "чистого пролетария"". Может быть, этим самым, еще неосознанным свойством, и привлек меня "Разгром" еще в юности?
Напоследок два анекдота, которые мне выписали из Интернета. Естественно, о выборах.
"Анекдот первый. Хорошая новость для электората "Единой России": для того чтобы проголосовать за любимую партию, не нужно идти на избирательный участок -- ЦИК поставит галочку за вас!
Анекдот второй. Если набрать в поиске "потомственный жополиз", сразу показывают этого режиссера. Если набрать -- "партия козлов", сразу показывают эту партию. Но почему-то если написать "два козла", этих козлов не показывают".
Свободное копирование
