11 ноября, среда. Встал в пять утра и читал стихи Пушкина. После этого -- "приведение механизма в рабочее состояние": сразу же в пять пью сабельник, это для суставов, в следующий раз пью его уже перед обедом. Сразу же дышу оксисом -- это препарат, расширяющий легкие. Потом через приличную паузу принимаю арбидол -- это мой ответ свиному гриппу, и опять дышу, но уже другим препаратом -- это три дозы бенакорта, позволяющего весь день спокойно, не задыхаясь, работать. Одновременно принимаю половину таблетки (10 млг.) энапа, а уже потом берусь готовить себе завтрак. Это стакан сока: яблоко, кусок свеклы, морковь и кусок имбиря -- пропускаю через соковыжималку. Все это, как и чеснок, вечером, опять в целях профилактики гриппа. Пишу об этом в качестве нравоучения поколениям, комплекс отстоялся уже к концу жизни. Это, так сказать, начало, а потом гречневую кашу с пережаренным луком и кофе, сваренный на обезжиренном молоке. К этому "основному корпусу" в течение дня прибавляется одна капсула витамина "Виардо" и одна таблетка луцитама. Перед сном одна таблетка препарата тромбо-асс, якобы спасающего от инсульта.
Все время где-то рядом бушуют смерти. Умерли 93-летний академик и нобелевский лауреат Виталий Гинзбург и 47-летняя Алена Бондарчук, сестра Федора. Твое время не заказано, но хотелось бы сдать книгу, написать о Вале и закончить все бумажные дела, чтобы спокойно написать завещание. Уже не отпущенный мне Господом срок меня стал интересовать, а что случится с нажитым нами с Валей имуществом.
Вечером был Юрий Иванович Бундин. Я специально еще днем сварил борщ, нажарил какого-та мясо. Я уже по нему соскучился, и мы очень душевно и долго разговаривали. В том числе он рассказывал, как летом путешествовал с сыновьями по стране, побывал на Алтае, который его очаровал, а сам рассказ вызвал у меня зависть, и о поездке на Соловки. Я-то был там лет тридцать назад, зимой, когда там еще были почти сплошь развалины. Директором музея был молодой парень по фамилии Варакин, Николай. Куда он делся, что с ним стало? Кажется, я познакомился с ним во время поездки на собаках по какому-то зимнему ударно-комсомольскому маршруту. Тут же подумал, что, вместо того чтобы жить, я трачу свои дни на бессмысленное сидение за столом, в надежде хоть как-то ухватиться за шинель вечности.
Потом разговор свернул на недавнюю командировку Юрия Ивановича в Иркутск. Здесь сюжет так глубок и современен, что я порекомендовал писателю Бундину написать роман. Бесстрашный он человек, спасало его только генеральское звание. Так страшно жить.
Юрий Иванович переходит на другую работу, более ему близкую и престижную. Я очень за него рад; последнее время Ю. И. ходил перемогаясь. Рассказал, как из министерства культуры угодил в Счетную палату. А хотел он попасть в иное место. Постарались два наших общих знакомых, при этом на верхах были разговоры о корпоративной солидарности. Я пишу обо всем этом так туманно, потому что тайны не мои, но и забывать мне их не хочется. Из разговоров я понял, что, перестрадав, Ю. И. пришел к подлинной вере, чего мне искренне и без раздумья сделать не получается. И лицо у него изменилось: вера думающему человеку дает свой свет, поднимающийся из души.
Свободное копирование
