В пятницу был Томский Автограф с Женей. (Долго уговаривала - не хотел идти ни в какую).
Неудачно, что совпал он с проведением там же, в Доме Учёных, вечера памяти Владимира Брусьянина. Наш томский поэт, умер год назад. Выпустили друзья его книжку, на её презентацию собрались все наши члены Союза писателей, туда же оттянули и наших автографцев многих.
Но на Женин вечер все же собралось сначала человек 10, потом еще столько же подошло, кто-то уходил. Кого запомнила: Вася – Женин друг, Олеся, Володя Ниренберг, Саша М-ко, Нина Анатольевна Стусь, Наталья, Юля Грунина даже пришла, Лена К-ко, Лена К-ва, Нина Фёдоровна, Роман Н-ев, Ира Н-ва. И даже Вова В. - поддержать по-родственному. И много еще.
Я часть вечера на камеру сняла. Женя позже попенял, что не весь вечер, но у меня и не было такой задачи - я снимала вроде дневниковой записи, мол, состоялся, был вот такой настрой.
Начался вечер не совсем удачно. Ольга Геннадьевна таким стесненным (не оживленным) голосом сделала преамбулу, мол, вот, давно знаем по представлениям Н.Я. стихов Жени Левина, занимал у нас призовые места, ищущий, опять же из "дальних странствий". Слово Жене, он: "Лучше задавайте мне вопросы" (он так не хотел туда идти. Галя тоже меня не одобряла, что я без его желания, устроила этот вечер). Сначала его попросили почитать стихи, начали с "У Васьки". Потом начали разговор об Израиле, и, учуяв, что он разочарован в России, пошёл накат: "Что для вас понятие - Родина?". Конечно, он вообще не размышлял на этом уровне при решении возвратиться в Израиль. (Приехал - так первые дни в эйфории: "Не хочу уезжать!") Ответы были очень такие поверхностные. Но уловили, что он просто мечтает жить в человеческих условиях, которые в России отсутствуют, и люди вынуждены приспосабливаться к заданным обстоятельствам. Что в России - проворовавшаяся власть, бесчестные и безответственные политики и никакими моральными рамками не ограниченные "новые русские", правящее бал бескультурье, наглость и безнаказанность тех, кто не платит людям зарплату для достойной жизни, продажные журналисты: все продается - вот что угнетает. "Почему такая маленькая страна Израиль смогла обеспечить своих граждан всем необходимым? Ведь там одни камни! Ни леса, ни газа, ни нефти - ничего, но люди живут нормально. Почему в России всего навалом, а живет она в грязи, в нищете?" Его спросили, как он это объясняет, Женя пожал плечами. И завязалась дискуссия и сетования на нашу терпеливость, на привычку полагаться на царя и "барина, что приедет и рассудит".
Много Женю просили читать. Его стихи нравятся. Затронули тему, какие поэты на него оказывают влияние, а он выдал, что стихов не читает годами. Просили рассказать о себе. Переключились на меня. Я немного рассказала о детстве (что совершенно был «неуправляемый ребенок", что, конечно, стихи он читает, и Пушкин влияет на него. Привела в пример пушкинское "Дар напрасный, дар случайный" и его "Откуда я взялся". Забыла еще про его неоконченный роман в стихах - ведь чисто Онегинское влияние и по теме, и по строфам).
Опять переключились на него: "Еще стихов". Он читал почти все подряд из "Тонкой тетради". Ольга заострилась на фразе "Наружу лезет тишина", мол, слово "лезет" в ней вызывает смех, что надо работать над словом. Женя не спорил, но и не поддакнул. Вступила Нина Анатольевна, дала хороший рецепт: автор должен дистанцироваться от своих произведений. Сразу после создания стихи могут казаться шедевром, но дай время - иногда это месяц, иногда год, надо их подзабыть и начать читать, как чужие, тогда видны их недостатки, если они есть.
(А Женя то ли на второй, то ли на третий день по приезду читал на кухне почти весь сборник и многими восхищался - хорошо, мол, ай да я. И я много стихов его себе переиначила, осознала. Особенно, когда уловила, что Женя создает (или нашел у других) свою религию. По его - Бог во всем: и в добре, и во зле. Вот эти споры наши и явились первыми трещинами во взаимопонимании. Я говорила: "Значит, если я творю зло, я все равно угодна Богу, ведь это тоже его?" - "А тебе нравится делать зло?" - "Доведет жизнь, может, и понравится. Главное, угодна ли я тогда?" Он злился от моего непонимания. Я исхожу из христианского: Бог - это Свет, это Добро. А это его индийское, что Богом проникнуто все, он Создатель и за все в ответе, это не про меня).
Ну ладно, к вечеру. Зачитали анкету. В мужчине Женя любит мужество, в женщине - преданность. Не терпит более всего лицемерия.
Вообще, было ощутимо что на вечере он почти всем понравился. (Володя Ниренберг, правда, ушёл. Но позже подошёл народ с Брусьянинского вечера).
На вопрос "Каким судном себя представляете?" Женя ответил: «"Титаником" перед встречей с айсбергом». Я: "Ты что, ждешь крушения?" - усмехнулся: "Ну, почему?" Уже дома пояснил: "У "Титаника" в этот момент три пути: повернуть, столкнуться или обойти айсберг». Логично вроде бы, но в том то и дело, что у "Титаника" все уже было предопределено, и выбора не было. Так сложились обстоятельства, что он столкнулся и потонул. Хотеть быть "Титаником" перед столкновением, это ХОТЕТЬ гибели.
Любимое блюдо - соленые помидоры (Нина Фёдоровна - за кадром и не без издёвки: "Понятно, и рассол!") Умереть хочет спокойно. Любимого цветка нет, любимый литературный герой - Дмитрий Карамазов. (Как я угадала!) Девиз: "Никому не мешать" (Ольгина реплика: "Значит, и мне не мешайте! Так?")
Вердикт: "Талант несомненный. Пишите, не зарывайте в землю".
Вечер прошел довольно сносно, а Жене - позже сказал - так даже и понравился: "Не ожидал. Думал - буду сидеть дураком и стихи читать незнакомым людям".
Потом пили чай, но уже без него. Нина Анатольевна подытожила: «Всегда интересно слушать человека думающего, мучающегося, ищущего ответы…»
Свободное копирование
