6 мая, воскресенье. Вчера, несмотря на усталость, прямо из больницы поехал на спектакль "Хомо эректус" в Театр сатиры. Еще раньше я обещал Ю. Полякову, и он заказал мне пропуск. Все мои друзья и знакомые на даче, одно место пропадало. Я представляю, как критики, оттопырив губу, ругают и пьесу, и спектакль. Но зал-то полон, смотрят на едином дыхании. А Сергей Житинкин очень здорово спектакль поставил. У Полякова хватило мужества писать не "времянку", а острую и подробную пьесу о сегодня. Как бы назло всем снобам: и секс есть, и полный набор героев дня. Депутат, предприниматель, журналист, коммунист, проститутка, бывший военный, модный культуролог. Все хороши, все приложили руку к грабиловке и растлению. Замечательное количество прекрасных реприз, встречаемых аплодисментами, и масса точных и образных выражений. "Не путайте петтинг и митинг" Пишу в больнице, нет с собой программки, поэтому не могу поименовать актеров, впрочем, все хороши и смешно, с интересом играют.
Не успел я, добравшись, наконец, домой со спектакля, съесть своего грибного супа, как раздался звонок. Это звонила Таисия, жена Олега, цыгана, который попал в нефрологию. Сама Таисия после операции лежит в хирургии. Оказывается, B.C. поздно вечером перевезли из реанимации в хирургию. Таисия рекомендует мне приехать, все же первая ночь. Я тоже представляю, как B.C. будет всё время стараться вскочить с койки.
Около полуночи я уже был в больнице. Целая эпопея, как прорывался в корпус через охрану. Двери в палату открыты, сон, тишина. Всю ночь прокимарил на стуле. Ощущение непритязательной молодости и любви. Пишу все это уже в восемь часов утра.
Дома достал из компьютера письмо Марка. Последнее мое письмо ему в одном аспекте было подловатым. Марк не оставил этого без внимания.
-- Филадельфия
Дорогой Сергей Николаевич!
Это за какие же такие мои грехи презумпция невиновности была отправлена в поднебесные недостижимые дали? (Я толкую о втором абзаце Вашего последнего письма.) И обсыпан я прозрачными намёками на моё восприятие ("антисемит", "антисемит вдвойне" и т.д.) в отношении личности, с которой я имею бесценную привилегию общаться "словом и делом" вот уже более трёх лет. Если бы не было этого общения, если бы не был я убеждён, что кого-то другого Вы имели в виду, излагая горькую боль души своей, то я - человек хоть и застенчивый, но с осознанным чувством собственного достоинства - посчитал бы излишней попытку объясниться по этому поводу, т.е., что не ношу и никогда не носил камень за пазухой в отношении кого-либо, тем более в отношении людей мною ценимых и любимых. Но именно сейчас мне не просто не стыдно, но крайне необходимо изложить именно Вам, в связи с книгой и вне всякой связи с ней, мои мысли и идеи, относящиеся к межнациональному гордиеву узлу, перевитому сложнейшей нервной паутиной, где тронь любое нервное окончание - и боль идёт прямо в мозг.
Начну с того, что я - Марк Авербух, а не Леопольд Авербах, бесславный рапповский проработчик, вешатель ярлыков и созидатель формул, обличитель напостовцев, попутчиков, к стопам которого вынужден был пасть ценимый и Вами, и мной обезоруженный Маяковский.
Продолжу тем, что я Марк Авербух, а не Марк Дейч, и, оставляя за ним право высказывать свойственные ему обличения, подписываюсь далеко не под каждым из них.
Я не признаю теорию коллективной вины и ответственности за исключе-нием тех очень редких случаев, которые сам и определяю. Об этом я напишу ниже. Но зачем же, если кто-то с фамилией на ...ман или ...сон приписывает Вам вражду ко всему народу только за то, что Вам не по вкусу бредятина Рубинштейна или Айзенберга, то и Марк Авербух, согласно второму абзацу, оказывается автоматически занесенным в стан этих хулителей? Я - не они, и хотелось бы, чтобы презумпция индивидуальной невиновности относилась и ко мне.
Следующий, ещё более важный момент. Я определяю понятия антисемитизм, русофобия и вообще все формы ксенофобии однозначно и узко. Это форма вражды, неприятия народа или расы в целом, а не отдельных её представителей или даже групп. Правильно ведь сказал Сталин: "Гитлеры приходят и уходят, а народ германский остаётся". Он отказался считать немцев народом-преступником. Человечество изыдет, если оно начнёт исповедовать противоположную философию. Это, кстати, и пытался проповедовать и воплощать в реальность Гитлер, к счастью, не преуспев.
Вот и я всегда слежу за своей мыслью и речью, когда на основании секундных эмоций у меня мелькает скоропостижная мысль поименовать кого-то этим слишком ёмким и несущим громадную тяжесть словом: "антисемит". Это каким же непосильным грузом я обременяю своё сознание, обличая конкретного человека в ненависти к целому народу! Должны быть слишком веские факты и деяния, он обязан преодолеть рекордную планку нетерпимости к народу, нации, чтобы я почувствовал себя вправе судить о человеке в этих категориях.
Да, в Дневниках встречаются отдельные сентенции в отношении евреев, "библейцев" и т.д., когда поневоле бровь вздымается ввысь, и чувствуешь себя приглашённым к аргументированной дискуссии. Некоторые броские формулы, несмотря на всю их блистательную афористичность, при пристальном рассмотрении не выглядят столь уж бесспорными. В этом письме не место начинать эту дискуссию, надеюсь, что у нас ещё достаточно времени впереди, когда трагические обстоятельства Вашей жизни гармонизируются, и мы спокойно и уважительно порассуждаем на эти темы, так живо нас обоих интересующие.
Но главное заключается всё же в том, что, как раскрепощённый мыслитель, Вы не нуждаетесь в подсказках со стороны, когда создаёте культурно-историческую летопись своего времени. А во-вторых, между Вашими "еврейскими" замечаниями и несправедливым ярлыком, который на Вас пытаются навесить, - бездонная пропасть непреодолимого размера, и я хочу Вас уверить, что не вхожу в число авантюристов, пытающихся сигануть через неё - как диктует новомодное клише - в два-три прыжка. Я надеюсь, что объяснился хоть и пространно, но достаточно ясно: не следует меня записывать в число своих хулителей.
Нет, антология "Вокруг евреев" не является результатом ни явной, ни виртуальной "полемики" с Вами. Прочитав моё книжное вступление "От составителя", в этом будет легко убедиться. Она - результат совершенно иной концепции, идеи: дать возможность оппонирующим сторонам бесцензурно высказать свои мысли, доводы. Поэтому в своё время и просил Вас поучаствовать, книжку это, несомненно, обогатило бы. А так именной указатель остался без С.Н. Есина.
Я здесь ответил местной газетке на несколько вопросов, они довольно точно характеризуют мой замысел. Вот часть этого интервью.
-- Как, когда и почему пришла тебе идея выпуска этой книги?
Трудно уложить создание этой книги в определённые хронологические
рамки. Ответ разнится в зависимости от динамики созревания и воплощения этого замысла.
Можно сказать, что началом послужило жестокое юношеское разочарование почти 50 лет назад, когда я испытал несправедливость по отношению к себе, имевшую этническую подоплёку. Именно тогда, случайно, мне попалась затерявшаяся в многотомнике собрания сочинений М. Горького заметка из его дневника (она помещена в нашей книге), наполнившая меня чувством уверенности, что есть в мире люди, способные понять меня и дать достойный отпор позору антисемитизма.
Можно сказать, что это случалось 30, 20, 15 лет назад, когда, читая мемуары, эпистолярное наследие крупных русских писателей, их художественные произведения, я встречал множество сюжетов и иллюстраций русско-еврейских отношений, и взял за правило не выбрасывать их из ячеек своей памяти.
Можно сказать, что это случилось лет 12 назад, когда мелькнула счастливая мысль о названии книги: "Вокруг евреев", наиболее точно отражающем замысел идеи, и я начал систематизированный сбор и целевой поиск новых материалов на эту тему.
Наконец, можно сказать, что это случилось месяцев 9-10 тому назад, когда я приступил к практическому воплощению в жизнь проекта длиною почти в 50 лет.
-- Расскажи о разделах книги и как они составлялись.
Книга состоит из трёх разделов.
Раздел I "Власти предержащие и властители дум" содержит посвящённые еврейской теме места из мемуаров, дневников, писем государственных деятелей и писателей.
Раздел II "Исполнители и действующие лица" представляет как главы, так и фрагменты из публицистики и повестей, где авторами (исполнителями) описаны сюжеты, действующими лицами которых являются их соотечественники-евреи.
В Разделе III "В центре событий" собраны тематически объединённые художественные произведения.
В целом книга представляет собой антологию, посвящённую русско-еврейским отношениям в России ХIХ -ХХ вв. Несмотря на солидный размер, 625 стр., она, как и всякая антология, не может претендовать на исчерпывающую презентацию всех материалов на эту тему. Я - не научно-исследовательский институт, не архив, не библиотека. Но есть одна существенная особенность нашего издания, от-носящаяся к специфике вопроса, которому она посвящена. Я считал своим долгом представить точки зрения обеих сторон без цензуры и комментариев. Я это называю PRO и CONTRA. Мне представляется крайне полезным дать возможность непредубеждённому читателю (для предубеждённого это книга вряд ли представит интерес) на обеих сторонах баррикад выглянуть поверх её высот, послушать и услышать доводы другой стороны, ведь каждая из них имеет свои выстраданные резоны, и постараться, где возможно, извлечь уроки на будущее.
Кроме того, "Вокруг евреев" - книга для вольного, свободного чтения. Это - не роман, где, пропустив какие-то страницы, потеряешь нить сюжета. Чтение можно начинать и обрывать практически в любом месте.
Наконец, смею думать, что ряд представленных в ней материалов носит ха-рак-тер раритетов, буквально возрожденных из пепла и тем не менее носящих в се-бе все признаки настоящих художественных открытий...(конец интервью).
Своё же личное мироощущение в вопросе русско-еврейских отношений я, за неимением лучшего термина, назвал бы дуалистическим. С одной стороны, я всеми потрохами принадлежу своему народу, почитаю за честь быть его частицей, не питаю никакой симпатии к его недругам. С другой же - леденящий ужас охватывает душу от осознания, что руководителем расстрельной команды в Ипатьевском доме, совершившей без следствия и суда убийство отца, матери, трёх прекрасных, не поживших ещё молодых девушек и немощного юноши, был мой единоплеменник.
Или я чувствую себя связанным одной цепью с доцентом Астафьевым (из романа М.А. Осоргина "Сивцев Вражек", отрывок из которого помещён в книге), сидящим в застенках ЧК в ожидании смерти, куда его приводят после допросов у тщедушного, больного туберкулёзом после каторжных отсидок следователя Брикмана. Написанный в 1928 г. по свежим следам событий, роман - суровый свидетель подлинной истории кошмара тех времён.
Лучше всего моё самоощущение описано великим Твардовским: "я знаю, никакой моей вины... и не о том же речь, что я их мог, но не сумел сберечь...речь не о том, но всё же, всё же, всё же..."
Достаточно на эту тему, Вы, небось, устали читать. Книжку вышлю в ближайшее время. Ваше согласие её "прочесть и отреферировать" стоит дорогого.
Касаясь другой части Вашего письма, "я весь горю, но познал отчего": страшно тронут, что воспользовались советом относительно "повествования места". СПАСИБО!..
Когда выйдет второй том Дневников, и какие годы он включает? Я уже заждался его.
Также жду обещанную в последнем письме часть дневника о нынешнем трудно-сложном периоде Вашего бытия. Двинулся ли вперёд новый замысел? Сердечный привет В.С., С.П. и Максиму Лаврентьеву, он вроде обещал прислать сборник своих стихов, но его пока нет.
Не нужна ли помощь любого свойства?
На этом разрешите откланяться. Обнимаю,
Ваш Марк.
Свободное копирование
