20 марта, вторник. День рождения В.С., она тоже пошла на следующий десяток. Но поехать к ней я смог только к вечеру. Днем у нее диализ, куда ее отправляют без меня, катетер еще не снят, работает ли у нее фистула, я не знаю.
А днем у меня семинар, обсуждали Сашу Осинкину. Семинар прошел как обычно, хотя я предполагал, что будет скучно. Всегда скучно бывает, когда работа хороша и полна, хвалить трудно и совестливо, а вот когда ругать, то тут мы все расходимся донельзя. Я начал с вопроса: кто за, кто против. Есть и статистика: что "это хорошо", сказали только четверо, семеро, что "плохо", остальные - боязливое болото. Лена Которова, ученица Приставкина, которая уже целый год каждый вторник ходит на мой семинар, сказала, что этот рассказ для нее "как глоток воздуха". Но, возможно, это восприятие более старших, уже потолкавшихся в жизни. Теперь буду думать, как этот рассказик напечатать в "Колоколе". И опять все лучшее - не у москвичей, Саша Осинкина откуда-то из Мурманской области.
Еще до семинара продиктовал Екатерине Яковлевне две рецензии - на Катю Литвинову (Фролову) и Женю Ильина.
Две проблемы возникают при чтении дипломной работы Евгения Ильина. Первая - заголовок работы, претенциозный и вместе с тем небрежный, "Я чувствую". Но кто не чувствует? Кто не читал литературы, полной заголовков, намертво впечатывающихся в сознание? О второй проблеме - чуть позже, пока о главном.
Евгений Ильин обладает редчайшим даром слова. Он пишет легко, свободно. Если бы не было занято Окуджавой выражение - "пишет как дышит", - я бы так и определил его письмо. В его несложном синтаксисе и в невычурном словарном запасе заложена какая-то удивительная и естественная правда, благодаря которой веришь всему, о чем пишет этот талантливый парень. Сразу оговорюсь, что писать он мог бы и больше, чуть активнее заставлять себя садиться за письменный стол. Зато он работает, исходя из собственного ритма, и, по сути дела, всё, что он написал, - это то, что он прочувствовал. Думаю, что лучшее его сочинение - "Лето", пронизанное не только солнечным светом, атмосферой чуть отсыревших дач, шепотом молодежных встреч, запахом шашлыка и вкусом пива, но и ощущением быстрого взросления, диалектикой развития души, формированием характера - открытого, неозлобленного и московского.
Иногда Ильин, как бы вспоминая о том, что литература это не столько сладкие мгновения "дольче вита", обращается к более сложным сторонам существования, к тому, чем испокон века занимается литература: описанием любви и смерти. И вот здесь, сквозь эти спокойно и ясно поставленные слова, проглядывает нечто иное, такое космическое равнодушие в осмыслении любви и такая удивительная цепкость и зоркость в осмыслении смерти. Я имею в виду два рассказика - "Как умирал дедушка" и "Чай и солнце". Обе эти вещи незаурядны.
Теперь, собственно, о второй проблеме, хотя, должен отметить, Женины поражения - скорее его победы. Это так и не дописанная повесть "Откровение Глебова". Я прочитал ее несколько раз, все время задавая себе прагматичный вопрос: о чем это? Какая-то неясная страна, какое-то путешествие туда на паровозе, где там день, где там ночь, где труд и где шалость... Какие-то внутренние мотивы первого рас-сказа Жени про Лето, но другие люди, с огромными руками, на ладонях которых иногда возникает лишняя фаланга. Мне не очень ясно, что за жена прячется за занавеской у хозяина трактира "Жирный гусь", но такая гармония присутствует в этом сказочном государстве, такая дачная свобода, такое поразительное счастье дней, что я начинаю пони-мать героя, желающего отсюда убежать и в то же время во что бы то ни стало здесь остаться... Это удивительная вещь, которая читается не как сюжетная история, а как чередование абзацев, возвышающих душу и говорящих нам о том, что есть жизнь и помимо наших унавоженных смрадом городов.
Мы вполне могли бы заменить в этой дипломной работе такие туманные откровения Глебова блестящей ранней повестью Жени о Гагарине. Но, видимо, что-то более определенное, чем прагматизм защиты диплома, заставило нас оставить всё как оно есть. Я не знаю, выпускаем ли мы литературного работника, или профессионала, но прощаемся с писателем, для которого у меня есть лишь один совет: Женя, сядь за стол, напрягись. Будущее за тобой.
Работу Жени тоже обязательно надо напечатать, по крайней мере, три его рассказа: "Лето", "Как умирал дедушка", "Чай и солнце".
У Кати другое - это будущая блестящая беллетристка.
Вечером был у В.С., как всегда ее покормил. Сразу, как приехал, отнес большой торт и бутылку шампанского наверх, в диализный центр, "сестрам и братьям", младшему персоналу. Поговорил с Виталием Григорьевичем Безруком, у которого тоже сегодня день рождения. Он сказал, что они, врачи, сами удивляются, как быстро Валентина Сергеевна выходит из своих "заболеваний". Мы оба вспомнили ее "приступы" два года назад в Матвеевском, когда она справилась чуть ли не с безумием, все предполгали, что у нее был "незафиксированный инстульт". Сейчас, по словам Безрука, она уже "входила в кому", но вот каким-то образом потихоньку, всем на удивлением, из нее выходит.
Завтра у меня дипломы, к В.С. поедет Витя, я с вечера приготовлю ему все продукты.
Свободное копирование
