22 ноября, понедельник. Объявили наконец итоги выборов на Украине. На один процент Янукович опередил своего конкурента Ющенко. Теперь побежденный кандидат призывает общество к гражданскому неповиновению. На митингах разглагольствует Юлия Тимошенко; я не могу забыть, что ее привлекали к суду за какие-то махинации.
Состоялась традиционная встреча театральной общественности с мэром, Ю.М.Лужковым. Я про себя заметил, что власть, конечно, любит визуальные и "живые" искусства, ей приятнее встречаться с "телевизионными" людьми, чем с писателями, которые и выглядят не так авантажно, и спросить могут что-нибудь эдакое незапланированное. По традиции театральному сообществу показывают еще и новые театральные здания. На этот раз -- это театр Луны на Малой Ордынке.
В конце встречи вошел несколько обрюзгший С. Проханов, главный режиссер, в длинном модном сюртуке. Но это уже ритуал пост-собраничный -- вчера исполнилось 60 лет режиссеру Б. Морозову, ходил, значит, с поздравлением. Вышел как обласканный мэром хозяин театра. На фуршет я не пошел, уехал. Театр, кажется, хороший, уютный, квадратный зрительный зал, видимо, удобная сцена, но слишком много пластмассы -- уже и кресла стали делать из этого современного материала. Тот единственный спектакль, который я видел с труппой этого театра еще в старом помещении возле площади Маяковского, мне не понравился. Почему же и кто так любит Проханова?
Театральная общественность наэлектризована: просочились слухи относительно того, что некоторые театры могут оказаться лишенными государственной поддержки. В ответ им предлагают искать другие формы хозяйствования, собирать попечительские советы. Этих попечительских советов театры, может быть, боятся больше всего -- ведь попечительские советы могут сместить и руководителя театра, в из-вестной степени это, конечно, форма давления, форма цензуры. Так вот, общественность была наэлектризована. Как станет ясно, мэр тоже был несколько заведен спорами с Грефом из-за московской собственности, из-за памятников истории и культуры. Ах, эти памятники, которые понастроил прежний режим, какие лакомые кусочки, как хорошо они расположены в Москве!
В президиуме, кроме Лужкова, Л.И. Швецова, Платонов, Кобзон, Худяков, который и сделал доклад, ясный и небольшой. В зале -- сплошь узнаваемые лица, перечислять бессмысленно, как я понимаю, одни мечтают просто отсветиться, другие что-то попросить, третьи хотят поговорить о деле, как говорится, "лизнуть" -- это тоже неосознанное, но страстное желание. Этих людей сегодня упоминать на этих страничках не стану, актеры наивные как малые дети, любят свою учительницу.
Говорили в таком порядке:
Марк Захарович Гурвич, директор одного из московских театров, он как бы возглавлял директорскую фалангу. Сложные ус-ловия хозяйствования, несправедливая критика театрального менеджмента со стороны прессы. М. Гурвича интересовали "собственные средства", которые он считает нужным оставлять театрам, а не возвращать на баланс в казначейство на собственный театра бюджет. Это понятно, это маневр, это резерв. Канализацию засорило -- вынул деньги из сейфа или достал из кассы-- просить и писать бумаги некогда, аварийка признает только наличные. Еще раз прошелся по попечительским советам. В Мариинке, например, член попечительского совета -- принц Чарльз, но на всю страну Чарльзов не хватает. Почему не прописана обязанность у членов попечительского совета финансировать театр? Еще одна фраза Гурвича: "Власть приготовилась бросить театр". А действительно -- зачем государству театр? Для представительства и показа хватит Мариинки и Большого -- это уже моя ирония.
Марк Захаров -- не было ни одного собрания, чтобы он не говорил. Я-то отлично помню, что он первый, лет 15 назад, кричал о самоокупаемости театра. Сегодня он жалуется, что за последние десять лет не было такого тяжелого положения, говорит о капиталистическом обществе, которое на нас надвигается. Какая лексика! Говорит о проекте указов, которые обрушиваются на общественность. "Мы посто-янно находимся в состоянии системного административного кризиса. Пора реформировать эти реформы. Репертуарный театр может сущест-вовать только на бюджетной основе". Подумать только -- это говорит Марк Анатольевич Захаров, как он заговорил! Получается хорошая шутка, но это вроде бы некая "улыбателъная" сатира. Екатерина Великая ее любила. Говоря о тех театрах, которые остаются без бюджетного финансирования, он провел аналогию с разгоном в праздничные дни облаков: законы зыбки так же, как и эти облака, и их, законы, можно в любую сторону трактовать, и непонятно, чьи облака разгоняет Лужков: мос-ковские или федеральные?
Молодой режиссер Агеев говорит от имени этой самой молодой режиссуры: о творческой гибели многих своих молодых сверстников, не сумевших реализовать себя. Его коронная фраза: "Мест мало, и эти места заняты". Сидящие в зале "держатели мест" довольно улыбаются. И здесь же мысль, высказанная Агеевым: "Помимо репертуарного театра, на котором мы стоим, мы еще обязаны искать". Мне кажется это совершенно справедливым.
Марк Розовский. Список выступающих традиционен. Актер и режиссер имеют женскую природу, даже если ему нечего сказать интересного и глубокого, должен обязательно отсветиться. Его театр -- один из первых четырех театров, которые возникли в период гласности, до этого в Москве, кроме "Современника", ничего нового за многие годы не было создано. "Я всегда был прогрессист, -- говорит Розовский, -- всегда поддерживал новое, а сейчас надо поддерживать старое". Дело, кажется, идет к новой социалистической революции.
Светлана Врагова, театр "Модерн". На этот раз она говорила достаточно жестко. Единственное, что в России работает и развивается, несмотря ни на что, -- это театр. И это происходит, в первую очередь, в отличие от экономики. В ее выступлении слышатся какие-то чрезвычайно знакомые мне самому мысли, может быть, даже мои собственные, просочившиеся через прессу. Или просто у людей, занимающихся искусством, стали появляться общие мысли? Даже её призыв политизировать культуру мне знаком. Для себя выделил следующее, как занятное: "Мы, интеллигенция, привели страну к этой демократии". Справедливо, теперь нам это и хлебать. Привела цитату Швыдкого о Лужкове: "Он строит театры, где художественное руководство хуже, чем архи-тектура". И, наконец, особенно смешное место, о том же Швыдком: "Был тихим и скромным театральным критиком".
Шалевич, режиссер театра Рубена Симонова. О Швыдком: "Адреса авторов реформ нет. Не придумал ли это всё сам Швыдкой?" Признался в любви к Комитету по культуре Москвы. После весьма традиционного для этого собрания обращения Шалевича о реконструкции здания традицион-ных аплодисментов не было. Очередь просящих велика, из гордости я не прошу.
И.Д. Кобзон. Он сожалеет, что мало услышал о театрально-концертной деятельности Москвы. Вспомнил присловье Утёсова относительно высшей власти, как она относилась к артистам: "Вы к нам, артистам, относитесь как к девкам легкого поведения: любите проводить с нами свободное время, а потом делаете вид, что нас не знаете". Это Утёсов сказал, кажется, Романову, киношному, потом пере-шедшему редактором в "Культуру".
"В списке думских комитетов, -- сказал И.Д.Кобзон, -- комитет по культуре стоит на последнем месте". Он отметил, что наш суммарный бюджет по культуре не дотягивает даже до двух процентов. Вообще, Кобзон стал говорить интереснее и взвешеннее, чем раньше. Чувствуется, что общественно этот человек вырос.
И, наконец, выступление Лужкова. И на этот раз я был поражен и калибром личности Лужкова, и его неординарным видением. Мне всё это, естественно, не дано, но я ведь не политик, я вижу нечто другое. Лужков рассказал о ссоре с Грефом из-за памятников. Отвечая Грефу, Лужков будто бы сказал: "Надо не констатировать, кто "прихватил", а говорить, кто взял на себя ответственность". "Федералы" выплачивают лишь десять процентов средств, идущих на поддержку памятников, а хотят использовать их как свою собственность. Администраторам из правительства не нужны, например, памятники: Пушкину, Лермонтову, а вот Дом купца Калашникова -- это да, нужен".
"Я смотрел в зал -- настроение тревожное (это говорил и Кобзон). Десять лет назад, когда было гораздо беднее, настроение было -- получше. Хотя на культуру тратят больше, и деятели культуры не должны испытывать синдром иждивенчества". Объясняет свой тезис: "Все, что город тратит на театр -- с лихвой возвращается, в Москве за год сейчас бывает два с половиной миллиона туристов". Что это такое, мы знаем. Мысль замечательная, я по себе знаю: когда я прошу для института, я стесняюсь, будто прошу для себя.
О реформах и сегодняшних реформах продолжает Лужков.
Первое. Нумерация тоже его, я, как всегда, все записываю. Рядом со мною С.Яшин, один из лучших московских режиссеров, Эскина, Поюровский, впереди в зеленом платье Вишневская. Все внимательно слушают, это касается всех. Можно ли доверять власти и быть уверенным, что она всегда правильно ведет реформы? Он, Лужков вспоминал о том, как был собран съезд ректоров, когда Кириенко предложил всем вузам перейти на коммерческую основу. И что же, съезд поднапер, и -- отменили. "Критичнее, господа", -- почти призыв к восстанию. По сути дела, призыв к сопротивлению. Его фраза: "Я за реформу, если я понимаю её суть". Опять он: "Я спрашиваю у Грефа: а что ты еще не разрешил?"
Второе. Кем разрабатывалась театральной перестройки концепция? Реформа "сверху вниз" никогда не приносила пользы. Меня, мэра (и его, значит), смущает "троянский конь" в Положении о попечительских советах. Если бы соревновательный процесс шел в экономике так же, как в культуре! Это, кажется, опять залп по Грефу.
Третье. Об облаках, о которых говорил Захаров. Кстати, к сер-вилизму Захарова, Розовского и Гурвича -- трех Марков -- Лужков, ка-жется, относится иронически: "даже себя защитить во весь голос не умеете". "Я никогда не задумывался, чьи облака я гоняю и в какой театр иду: в московский или федеральный. Люди идут в театр, и им в высшей степени наплевать, в театр какого подчинения они попали".
"Я хочу поразмышлять об ответственности власти". Говорил о людях, которые при советской власти зарабатывали свои пенсии, могут ли они сейчас воспитывать детей и доплачивать за них в институты? Говорил о том, что семьи, которые будут способны платить, которые уже обрастут определенным экономическим жирком (кроме, естественно, богачей), возникнут в России только лет через двадцать. Реформа продолжается. После пенсионного и льготного реформирования власть захотела большего. Она берется за театр, а потом примется и за образование.
У меня лично ощущение точно такое же, как и у нашего мэра. Общественных денег в государстве все меньше и меньше, несмотря на рост цен и нефть, и всякие появляющиеся особые фонды. Но делать вид, что государство по-прежнему мощно и широко функционирует -- необходимо. Общество обнищало ровно настолько, насколько выросли частные капиталы. А что мы получили в росте популяции русских людей, что получила культура?
Свободное копирование
