28 апреля, среда. Если идти по традиции институтской мелочевки, то возникает анализ нелепых бесхозных списаний в нашем хозяйстве. Я не могу добиться от людей понимания, что, во-первых, мы тратим всегда своё, то, из чего может сложиться многое и стать общим достоянием; а во-вторых -- ничего, в смысле отчетности советского времени, не изменилось. Да, мы можем брать шире и больше на хозяйство, быт, чем в советское время, но ведь за всё это надо отчитываться, надо иметь внутреннюю аргументацию этого отчета. Принесли акты на списание, ничего там неожиданного, насколько я понимаю, нет. Но почему сразу списывается десять кастрюль, десять телевизоров, сорок чашек, двадцать сгоревших чайников? Я надеюсь, что никто ничего не украл, хотя всё бывает: ребята ви-дели, как кто-то из участников одной научной конференции, видимо на память, положил в сумочку чайную ложку... Но никто не хочет списывать вовремя, никто не хочет портить отношения. Разбили чашку или сожгли гости кастрюлю в гостинице -- и никто даже не озаботится взять за это с клиента деньги. Попробовали бы вы разбить что-нибудь в большой западной гостинице!..
Вторая проблема, которая возникает, -- это спортивная площадка. Если мы её покроем специальным составом (а стоит это около 300 тысяч рублей), то решим целый ряд проблем, связанных с физвоспитанием, а с этим в нашем интеллектуальном институте дело обстоит не так хорошо, большинство наших интеллектуалок физкультурой заниматься не желают. С другой стороны, это понятно: спортзалы не в институте, надо куда-то ехать, требуется время, да и сил иногда не хватает. Решим.
Основное событие дня, к которому я достаточно тщательно готовился, -- презентация книги Сергея Говорухина в Доме кино. На этот раз я попал, ничего не спутал. Книга называется "Никто, кроме нас". Вы-ступал С.И. Худяков, драматург Ежов, киносценарист Агишев, вел Андрей Осипов, известный режиссер-документалист, который уже два раза получал премии в Гатчине. Очень любопытно Агишев сказал о герое младшего Говорухина: "Сейчас герой стал уже не героем в современном кино, а неким центральным персо-нажем, пусть и рефлектирующим, и широким". Сергей Говорухин пытается вернуть в прозу и на экран героя, который рвется не за орденом.
Я выступил достаточно удачно. Начал с того, что с Говорухиными -- отцом и сыном -- не знаком, рассказал историю, как пошли мы вместе с В.С. в Дом кино, где показали картину Сергея Говорухина, а потом я звонил ему и долго уговаривал выставить эту картину на конкурс, где он и получил затем премию Москвы. Потом я перешел к проблеме детей и великих отцов, сказав, что всегда с некоторым сомнением отношусь к следующим поколениям. Что касается самой книги, то мне она кажется глубокой. Вообще, лучше анализировать книги плохие, сиюминутные, а здесь мы имеем дело с книгой высокого качества, писатель он, конечно, от Бога, потому что Бог дал ему сердце. Я говорил об умении неожиданно, с позиций христианской морали, анализировать действительность и понимать нашу всеобщую взаимосвязанность. Тут же пошла в ход и моя прежняя мысль о нелюбви к сценаристам, пытающимся стать писателями, так как Говорухину пришлось пройти и через это -- по своей специальности он сценарист. Ну, а закончил я некоторой полемикой с директором издательства "Молодая гвардия" Валентином Юркиным, старавшимся поставить Говорухина первым в каком-то определенном ряду писателей, между Трифоновым и, скажем, Гроссманом. Я же просто рассказал анекдот об Иегуди Менухине, который всегда говорил, что он музыкант-исполнитель номер два, а не номер один, а потом лукаво добавлял: первых -- десятка полтора, а второй -- я один. Вот и Сергей Говорухин -- второй прозаик. У него, кстати, замечательное чувство по отношению к детям, это чисто по-русски -- так переживать по поводу слезы ребенка.
Потом показали несколько фрагментов его фильмов. Я так много пишу об этом потому, что мы чем-то похожи, мы понимаем прозу не как феномен простой выдумки или феномен салонной жизни (это уже исчезло), а понимаем прозу как документ, или факт, или -- как дамский роман, большего не дано. Акунин уже написал свою "Чайку".