В мае 1919 года, когда атаман Григорьев и его взбунтовавшиеся войска (они составляли часть Красной армии) стали угрожать Киеву, произошла очередная вспышка «классового террора». Власти по найденному у кого-то списку членов «Клуба националистов» арестовали несколько десятков человек. Их обвинили в организации заговора для свержения советской власти. В числе арестованных были русские купцы, домовладельцы, профессора, в том числе зав. кафедрой «Истории славян» Киевского Университета профессор Т.С. Флоринский. Всех их расстреляли. В числе расстрелянных оказалась и героиня процесса Бейлиса Вера Чеберяк.
О казни Веры Чеберяк, насколько помню, из моих друзей и знакомых не жалел никто. Но казнь объявленных «классовыми врагами» профессора Т.С.Флоринского и других стариков – деятелей суда, адвокатуры и просто богатых людей произвела гнетущее впечатление на киевскую интеллигенцию и в особенности на университетские круги, потрясенные гибелью своего профессора.
Скажу лично о себе, что первое мое знакомство с советскими порядками, которые устанавливались на Украине, было впечатлением человека, попавшего в иной мир, полярно противоположный тому миру, в котором он жил с детства и двумя главными заповедями которого были «не убий» и «не укради». Поэтому я старался поглубже всмотреться в этот новый советский мир и понять его.
Конечно, ни мне, ни братьям, ни моим родителям в Конотопе, ни нашей республике студентов из Конотопа, живших в бывшей конторе редакции «Киевлянина», не приходилось бояться каких-либо реквизиций. Все наше имущество заключалось в студенческой шинели, студенческой форме и двух-трех комплектах носильного белья, паре ботинок и тд. У нас нечего было реквизировать, поэтому наши опасения перед Советской властью покоились отнюдь не на боязни за имущество, которого у нас не было. Мы, как беднота, с известным равнодушием относились и к реквизиции у богачей и у зажиточных слоев населения: «У богачей всегда что-нибудь останется». Нас возмущали произвол властей и наше бесправие перед ними, стремление властей навязать нам свой строй и образ мыслей, большевистскую идеологию.
Первое впечатление ужаса и недоумения от расстрелов «классовых врагов» только потому, что они, как Т.С.Флоринский, были сторонниками, приверженцами монархии и буржуазного строя, хотя и не сражались с оружием в руках против советского строя, а были лишь, выражаясь современным термином, «инакомыслящими», заставило киевскую интеллигенцию страшиться новых порядков.
В развитии «революционности» и в установлении советских порядков Украина на полтора года отстала от Великороссии. Трехнедельное правление Пятакова и Бош в начале 1918 г. было кратковременными мимолетным явлением, и не оставило прочных следов ни в жизни, ни в сознании обывателей, если не считать трех недель «классового террора», объясняемого военной обстановкой и боями за Киев. Но сейчас советский строй со всеми его особенностями и качествами продержался с февраля по август 1919 года, и это был режим диктатуры, то есть произвола и безмолвия, подавления критики «инакомыслящих». Люди должны были присмотреться и приспособиться к нему и перестроить свою жизнь и свою психику (сознание) к его требованиям или… уйти из жизни или из России.
Свободное копирование
