Из ЦК было получено новое постановление, объявлявшее демонстрацию законченной и призывавшее всех участников к ее прекращению. Напряженная атмосфера несколько разрядилась.
Подвойский предложил мне и Рошалю объехать кронштадтцев. Мы сели в автомобиль, только недавно приобретенный партией, и выехали, нагрузившись консервами и хлебом. К нам присоединился еще третий кронштадтец -- анархист Ярчук, случайно в это время зашедший в дом Кшесинской.
Мы начали с Морского корпуса, затем проехали к Дерябинским казармам, в Галерную гавань.
Как только наш автомобиль показывался в воротах, к нему со всех сторон сбегались кронштадтцы. Машина превращалась в трибуну, и мы делали краткие сообщения о политическом положении и о только что принятом решении партии.
Авторитет партии большевиков действовал неотразимо. Почти единодушно кронштадтцы согласились возвратиться на Котлин. Больше всего затруднений нам пришлось испытать в доме Кшесинской, где мы устроили собрание, уже закончив свой объезд. Здесь были размещены исключительно моряки. Стоя в центре военных приготовлений и возбужденные этой атмосферой осажденного лагеря, они, естественно, жаждали борьбы. Их революционное нетерпение подсказывало им безумную в данных условиях мысль о немедленном захвате власти.
В доме Кшесинской нам не только задавали вопросы, но мы встретились там с прямой критикой нашей позиции и даже резкими возражениями. Наши оппоненты недоумевали: как это можно вернуться в Кронштадт, не утвердив в Петрограде Советскую власть. Возражали исключительно анархисты и беспартийные.
Анархистам дал хорошую отповедь их собственный вожак Ярчук. Он тоже считал тогда невыгодным и обреченным на поражение выступление в целях захвата власти.
Когда у нас велись эти жаркие споры с партизанами неумеренной левизны, занимавшими позицию "левее здравого смысла", из Кронштадта прибыла делегация Исполнительного комитета. Оказывается, получив мою утреннюю записку о высылке артиллерии и уже сделав все распоряжения о погрузке орудий, товарищи решили точно выяснить требуемый калибр и количество нужных пушек. С другой стороны, исполком интересовался их назначением и запрашивал, нет ли надобности в вооруженных бойцах. Для наведения этих справок и общей информации о питерских событиях была сформирована специальная комиссия, в которую вошли Ремнев, Альниченков и еще несколько товарищей. Застав нас на митинге в доме Кшесинской, они попросили слова и своим выступлением облегчили нашу работу. В результате, когда дело дошло до голосования, подавляющее большинство товарищей поддержало резолюцию ЦК.
Но приезд Ремнева и Альниченкова имел не только информационно осведомительную цель. Они привезли с собой и повелительное требование Кронштадтского исполкома о немедленном освобождении всех кронштадтцев, арестованных за последние два дня. Рошаль и я присоединились к делегации, и мы все вместе отправились на набережную Невы. Там сели на маленький катер, доставивший товарищей из Кронштадта, и пошли вверх по Неве -- снова к Таврическому дворцу. Ошвартовавшись у какой-то дровяной баржи, по нескольким узким качающимся сходням выбрались на пустынную набережную и всякими закоулками вышли на Шпалерную улицу почти напротив дворца.
Свободное копирование
