Во время НЭПа папа опять стал кустарничать, в одиночку арендовал маленький закуток на толкучке, там кроил, строчил и там же продавал свои изделия. Я всегда носила ушанки папиного производства. Потом, после смерти Ленина, время НЭПа закончилось, организовались артели, и папа пошел в артель шапочников. Артель была большая. Работать в большом коллективе ему было очень трудно. Соревновались. Папа не привык к такой гонке. Надо было не отставать от других. Кустаря-одиночку никто не подгонял. Работал, как мог, по мере сил.
Как я уже писала, отец был грамотным человеком, а в то время это ценилось. Грамотных было мало. Стал папа секретарем по профсоюзной линии. Зарплата была небольшая, и этого не хватало семье. Помню, как отец дома до поздней ночи строчил подкладки для зимних ушанок в дополнение к заработку – для артели.
Еще мне помнится, была у нас знакомая семья интеллигентов. Папа там очень любил бывать. Ему были близки и интересны все тамошние разговоры. Бывало, засиживался там до позднего вечера, чем вызывал мамино возмущение. Как потом узнала, когда стала постарше, - там был и сердечный интерес, который вызывал дома бурю негодования у мамы. Трудно теперь судить все тогда происходящее. Ведь в каждой семье бывают недоразумения. Но мамино неудовольствие до сих пор помню, ее слезы и гнев.
Очень я любила с отцом ходить в театр. Он меня охотно брал с собой, мой дорогой папочка. Однажды приехала труппа лилипутов, и с их участием я просмотрела все оперетты Кальмана и других композиторов. На гастроли приезжали и оперные труппы, и драматические театры. Замечательный в Евпатории театр!. Светлое пятно в моих воспоминаниях.
Всегда перед глазами у меня мой милый добрый отец, который приобщил меня к прекрасному и привил любовь к книгам, но возмущался, что плохо воспринимаю грамматику (а писала я, как слышала, с ошибками).
