В 1962 году летом, уже после выпускного бала, Валерка подружился с девушкой по имени Светлана, жившей в нашем доме. Светланина семья (её отец был военным), поселилась в квартиру, где жила до нее семья Дыковских, со старшей дочерью которых Нонной, полной, симпатичной девушкой, на год младше меня, я тесно дружила. Нонна очень неплохо играла на пианино, была умной собеседницей. У них в доме было много интересных книг, даже зарубежных журналов (например, «Америка» - чего я вообще нигде больше не видела), очень приветливая мама - я любила приходить туда. Но в начале 1962 го года Нонниного отца (военного) перевели в другой город, а опустевшую служебную квартиру заняла семья (тоже военного) Гр-ва.
Не помню, как мы познакомились со Светланой, тогда уже студенткой первого курса пединститута. Это была очень тоненькая, смуглая девушка с большими еврейскими глазами. Я вижу ее в черном платье из тафты с широкой юбкой над стройными ногами и большим круглым вырезом, открывающим длинную стройную шею. Она не была красавицей, но вся ее фигура была такой легкой, огромные глаза так глубоки, голос певуч, что нельзя было не заметить и не восхититься ею. Сначала мы просто перебрасывались по-соседски пустыми приветствиями, потом Светлана как-то зашла к нам (она скучала в новом месте без подруг), и однажды у меня она познакомилась с Валеркой.
Надо ли говорить, что она мигом в него влюбилась, и Валера ею заинтересовался. Они стали дружить, и я у них была сердечным поверенным. Светина семья быстро как-то уехала из Хабаровска, Светлана училась в Курске, Валерка - в Благовещенске-на-Амуре в военном училище. Мы все переписывались. Но в 1965 году в сентябре Валерка вдруг в Благовещенске женился. До этого он с полгода не писал Светлане, и та слала мне отчаянные письма, что не может ничего понять, почему он вдруг резко, ничего не объясняя, прервал переписку. Я тоже бомбардировала Валерку - почему не пишешь Светлане, разлюбил, так честно напиши, она же с ума сходит. Но он и мне перестал писать.
О его женитьбе мне сообщила Мама, которая встретила на поселке Валеркиного отца и все у него вызнала. Я тогда написала Светлане, что у Валерия все в порядке, но он женился. Светлана молчала почти год, а потом прислала письмо со своими свадебными фотографиями и с малышкой Аленкой. Через 2,5 месяца после Валеркиной женитьбы (эту привязку к дате его свадьбы она сама в своем письме подчеркнула) она вышла замуж, "сама не ожидая". Муж на фотографии выглядел красавцем, но Светланина улыбка была не светлой.
На летних каникулах мы с Валерой встречались в посёлке. Как-то он вошёл в мою комнату со словами: «Нина - так звали его жену - собралась тоже придти, познакомиться, уже за калитку вышли, вдруг упёрлась: «Не пойду!» Я развела руками – застенчивость, мне знакомо…
Наша переписка постепенно затухала – поздравления к датам не в счёт.
Позднее, когда мы ненадолго вернулись из Томска в Хабаровск, я встретилась с Валеркой, проходящим тогда службу в городе. Он искренне обрадовался встрече. Пригласила его в гости, готовилась. Но он так и не пришёл.
Через общих знакомых, через одноклассников я всё же узнавала о перемещениях Валеры. В конце концов, он с семьёй осел в Москве.
В 1992-ом году нам с младшим Алёшей выпала бесплатная путёвка в один подмосковный дом отдыха. Начало сезона не совпадало с прямым рейсом из Томска, надо было как-то перекантоваться два дня в Москве. Я набрала известный мне номер Валеркиного телефона. Голос был радостный: «Нина! Сколько лет… Конечно – приезжай, конечно, встречу».
Самолёт сел в Домодедово заполночь. Идём с Алёшей на выход из аэропорта и слышим: «Нина!» Сроду бы не узнала! Где белозубый красавец? Он стал вылитый отец – дядя Ваня, а тот почти копия эстрадного комика Тарапуньки (Юрия Тимошенко).
До его в квартиры в Крылатском мы добрались только утром – по загаженной, неряшливой, какой-то равнодушной, махнувшей на себя рукой столице. Тогда было очень безденежное время, и такси ни мне, ни Валере (в то время оставившему службу и ещё не нашедшего работу) было не по карману. Мы так и заночевали в креслах да на ступенях Домодедова, пока не проснулся городской транспорт.
Его Нина оказалась очень славной, говорливой, хозяйственной и энергичной женщиной. Конечно, Валерка был счастливым билетом в ее жизненной лотерее. Закончив училище, он служил на Камчатке, потом в Алма-Ата, затем его перевели в Москву. Перед августовскими событиями 1991 года работал на высокой должности в министерстве обороны, должен был быть представлен к званию генерала. Принимал участие в ликвидации последствий армянского землетрясения, чернобыльской катастрофы. Валера показывал мне книгу, написанную каким-то журналистом по следам этих событий, где упоминалась фамилия Сташко и была приведена фотография, сделанная во время работ в Армении, с Валеркой на первом плане. Его форменный китель, который он показал Алексею, был почти по пояс в орденах и медалях.
Когда после событий 1991 года в армии отменили политотделы, когда компартию в армии запретили, Валера, отдавший большую часть жизни (и здоровья) служению партии и защите социализма, подал в отставку. ("Ох, Нина, он весь сентябрь почти жил в лесу. Уйдет с утра вроде за грибами, и до поздней ночи его нет. Я думала, он на себя руки наложит, так он тяжело перенес все это", - рассказывала мне его жена).
По разговорам с ним я поняла, что служба и дисциплина сделали его стальным, бескомпромиссным, "идейным" служакой. ("Ну а если ты узнаешь, что человек выпил на работе, там День рождения справил, как ты с ним поступишь?" - допытывалась я у него. - "Ни дня бы он в армии больше не был", - твердо отвечал он).
Прежнего мягкого, с белозубой улыбкой Валерки больше не было. Был постаревший, сохранивший стройность, но полысевший, с усталыми глазами, неулыбчивый, жестковатый, но очень порядочный и очень преданный своей семье мужчина. К тому времени у него было две дочери и внук Антошка (сын старше дочери). Трехкомнатную квартиру на Крылатском они с Ниной намеревались разменять, чтобы дать дочкам возможность осесть в столице, а самим жить на даче в Подмосковье. Подыскивал должность руководителя службы безопасности какой-нибудь московской фирмы.
Через два года я снова – по той же оказии - побывала с Алёшей у него в гостях полтора дня. И совершила большую бестактность – попыталась оплатить ночлег. (То безденежное время совершенно сбило наши ориентиры – не ясно стало, что допустимо, что не приемлемо в отношениях с друзьями, родственниками. Как-то стало обыкновением оплачивать любую услугу или помощь. Да, неловко. Но – пустые холодильники, но не получающие гостинцев дети… И не знаешь – остался ли человек альтруистом в корне и оказывает тебе услугу из сердечного порыва, или… И, чтобы не выглядеть жлобом и не благодарным, протягиваешь купюру (или какой-то сувенир).
Валера тогда на меня обиделся. Бесповоротно. И переписка наша, к моему глубокому сожалению, окончательно заглохла. Посылала открытки на дни рождения – ответа не получала. Сама виновата!
Но жизни я очень благодарна за то, что она мне подарила встречу с этим чудесным парнем Валеркой Сташко.
А в моей памяти он так и существует в виде двух отдельных, даже внешне непохожих, людей.
Свободное копирование
