В начале 60-х годов в учебных заведениях СССР начали создаваться Клубы интернациональной дружбы (КИД). Разумеется, по указанию сверху, как и всё, что у нас делалось и делается. Стала поощряться переписка со сверстниками из стран социалистического лагеря. Слово «лагерь» для нас ещё не звучало двусмысленно и ассоциировалось, скорее, с летним пионерским отдыхом.
В нашей школе тоже организовали КИД, и я туда записался. Куда я только не записывался! Три года ходил в кружок юных натуралистов, ненадолго задержался в фото, авиамодельном и выпиливания лобзиком. И во дворе успевал с ребятами наиграться. Так вот, среди прочих мероприятий в нашем КИДе был объявлен конкурс: кто лучше опишет воображаемое путешествие в столицу заданного государства. Я хотел в Лондон (уже в пятом классе что-то соображал), но досталась София. После чтения разнообразной справочной литературы и благодаря интеллектуальной поддержке папы я составил маршрут путешествия, описал его и оформил альбом с картинками. Моя работа была признана лучшей!
Забавный случай связан с моим первым другом по переписке ─ Хенриком из Лейпцига. Это было в самом начале 60-х, я учился во втором-третьем классе. Мы с мамой отправили ему посылку с заводной машиной и шоколадкой «Золотой якорь». Он написал, что в восторге от подарка и что они с друзьями запускают мою машину. Это был достойный ответ на его подарок – жёлтый деревянный фургон с эмблемой почты ГДР. Внутри лежал завёрнутый в бумагу розовый поросёнок с зелёным листочком в зубах. Было непонятно, из чего он сделан. Запах приятный, но это точно не мыло. Тогда что? В школе ребята тоже не знали, но самый смелый, Толик Носырев, взял и откусил поросёнку ногу. Все на него смотрели, пока дегустатор не дал положительную оценку «свинине». Мне вкус не понравился, и я отдал поросёнка Толяну. Позже выяснилось, что это был марципан. Темнота! Мы даже не знали, что это такое!
В середине 60-х я и мои приятели увлеклись западной музыкой и переписку стали рассматривать ещё и как возможность получить изображения своих кумиров. Советская пресса такие фото не печатала. О пластинках можно было только мечтать. Кому-то из Югославии присылали лицензионные диски, но достать заветный адрес я так и не смог. Моему другу присылали из Польши разноцветные пластмассовые открытки-грампластинки с хитами Beatles, RollingStones, Monkees, Чеслава Немена и «Червоных гитар». Видимо, это была разрешённая кооперативная продукция.
Дольше всего я переписывался с девочкой Алёной из Чехословакии. Несколько писем у меня сохранилось. Сразу после ввода войск, 3 октября 1969 года она пишет: «Наша столица Прага – очень красивый город. (Далее идёт перечень достопримечательностей и архитектурных памятников.) Но бойцы Польши, ГДР, Венгрии, Болгарии и СССР в августе этого года некоторые из них повредили. Я с тобой хочу переписываться, потому что ты за это не отвечаешь». Интересно, что начиная с 1969 года я стал свободно выписывать чешский музыкальный журнал Melodie, где освещались новости западной рок-музыки. По какой-то непонятной причине его в СССР не запретили. Подружка из Чехословакии прислала много пластинок, вырезок из журналов, наборы открыток певцов и групп, в том числе и западных. Не помню, что посылал я, но, судя по словам благодарности, ей это нравилось. Потом мы повзрослели, и связь постепенно прервалась.
Клубы интернациональной дружбы просуществовали до конца 80-х годов, но всё-таки пик детской переписки со сверстниками из соцстран был в 60-х. Её можно назвать участием школьников во взрослой «оттепели». По крайней мере, в старших классах мы неосознанно надеялись, что страна вот-вот откроется Западу, у нас будут продаваться музыкальные журналы, пластинки, модная красивая одежда, на гастроли приедут наши кумиры и что мы сможем съездить не только в соседнюю Финляндию, но и в далёкий Ливерпуль. Зря ждали. Всё это придёт, но с очень большим опозданием. Дорога ложка к обеду.
Свободное копирование
