30 лет прошло с того горестного дня - 21 октября 1986 года, а я помню его до подробностей.
Дом наш, находящийся в двух кварталах от места моей работы, не был ещё телефонизирован. Телеграмму от Стаса получил старший сын. Он, испуганный известием, не понёс её ко мне на работу, а решил дождаться обеда: я обычно приходила в это время домой. И когда я открыла дверь, сын с испуганным лицом протянул бланк, на котором были наклеены белые полосочки: "Света умерла похороны 22 октября».
И я закричала – «а-а-а-а!»
Чудовищная несправедливость к ней, ко мне. Не могло так быть, но так случилось.
Она пролежала в больнице несколько месяцев. Не знаю, всё ли время там находился Стас, но вот сестра и мать были рядом. Как-то я получила от неё письмо, где она вроде бы шутила: «Тебя пригласят, если что…» Я рассердилась на неё и написала: «Даже думать не смей!»
И вот телеграмма. Похороны завтра. А день был в самом разгаре. Времени, чтобы успеть, было в обрез.
- Я полечу, скажешь папе.
С опухшим от слёз лицом я вернулась на работу, написала заявление на краткосрочный без содержания, заняла у сослуживцев денег и поехала в аэропорт.
Прямой рейс до столицы уже улетел, да и с пересадкой в Новосибирске было сложно - билеты на рейсы были уже распроданы. По телеграмме мне дали билет на последний рейс до Новосибирска.
В этот день после дождливой погоды вдруг ударил мороз, помела поземка, взлетные полосы в сибирских городах требовали уборки, рейсы задерживались. В половине десятого вечера, когда в очередной раз отложили вылет моего рейса на Новосибирск, я поняла, что к похоронам не успеваю: впереди был Новосибирский городской аэропорт, переезд на Толмачёво, оттуда самолётом (а билет?) до Москвы, и только тогда каким-то транспортом до Ярославля...
Я сдала билет, прямо из аэропорта дала Стасу телеграмму, вся в слезах вернулась домой и села писать письмо мужу и матери Светы, умоляя сообщить, что же произошло.
Ответное письмо пришло очень быстро. Стас описал похороны (возле Курбы), диагноз: рак лёгкого.
Курение ли в пору жизненного кризиса или вся нескладная Светина жизнь вызвали эту страшную болезнь - кто это может сказать? Только пять лет счастья и покоя (кроме детских лет, когда заботы и жизненные невзгоды взрослых её не затрагивали) дала Свете судьба из прожитых ею сорока двух лет...
Потом у Стаса была очень некрасивая тяжба с родственниками Светы, которые отстаивали интересы осиротевшей Дианы, пытались, чтобы суд все имущественные и жилищные права отсудил девочке. Опекунство над нею оспаривали Стас и Галина, сестра Светы. Стас не усыновил Диану при жизни Светы, хотя был не против это сделать. Но работавший на севере родной отец платил Диане очень неплохие алименты, и удочерение Стас и Света отложили на потом. Девочка после смерти матери повисла между небом и землей...
В конце концов, Виктор забрал дочь к себе, но в новой его семье Диана не прижилась и уехала в Ярославль через несколько месяцев. Она жила с бабушкой, Светиной мамой, в доставшейся ей после раздела со Стасом однокомнатной квартире. Диана рано вышла замуж, родила девочку, где-то училась. И у неё поначалу всё складывалось неплохо. Может быть, ее хранила тень матери, любившей дочь до умопомрачения. "Знаешь, Нинка, когда у нее, крошечной, была пневмония, она задыхалась, я сидела у ее постельки и оглядывала стены комнаты, куда можно вбить крюк, чтобы покончить с собою, если вдруг Дианка умрет", - говорила она мне.
Не знаю, как сложились дела у Стаса. Не знаю, насколько верны те обвинения, которые предъявили к нему сестра и мать Светы, что он якобы вынес все из квартиры перед описью имущества, что старался размен квартиры сделать как можно более выгодным для себя, что и опекунство Дианы он хотел оформлять не в её, а в своих интересах...
Раза два я, будучи проездом в Москве, встречалась с Галей, Светиной сестрой, и неизменно она крайне плохо отзывалась о Светином муже. Я слушала и не пыталась спорить. У неё был свой взгляд на те события.
Но когда я вспоминаю тот восторженный взгляд и задорный, подбородком вверх, кивок головой, которыми Света и Стас обменивались друг с другом, встречаясь глазами, я все ему готова простить.
Света была счастлива с ним.
