На земле считают, вероятно, что экипаж русского лайнера располагает информацией об Арланде, её взлётно-посадочных полосах, их параметрах, ориентации. Например, всё это заложено в память бортового компьютера, и, получив указание о полосе 01, экипаж способен действовать дальше самостоятельно...Возможно, была в этом доля домысла, но мне показалось, что ни название аэропорта, ни номер полосы ничего пилотам не говорят. Штурман сидел над картой с логарифмической линейкой в руках. Архаизм? Или безотказный прибор? Я повторял, чтобы не переврать: «Арланда, рануэй оу уан». Полёт продолжался тем же курсом, на той же высоте. И тут включился более близкий голос (возможно — пилота одного из обещанных истребителей, хотя мы их не видели: они могли быть над нами, не появляться в поле зрения без крайней необходимости, чтобы не отвлекать нашего пилота в сложной обстановле), прозвучал наш позывной, а за ним, после нашего ответа, последовала команда на поворот: курс два семь ноль, строго на запад. Линия горизонта тут же плавно, по часовой стрелке, встала торчком и вернулась в прежнее положение. «Ну и ну! Такая махина, а как лихо вильнула. Прямо боевой разворот.» Затем — курс триста, доворот в обратном направлении, к северу. Ещё один кивок линии горизонта. И — спокойный доклад штурмана: «Вижу полосу». Полосу я тоже, привстав, разглядел далеко впереди и внизу, прямо по курсу. Нас хорошо довернул тот голос. Мне представляется, что именно этот момент был кульминационным в нашей эпопее: раз увидели, так уж сядем. Хотя такой мысли, что не сядем, и не было. Впрочем, выглядела полоса — там впереди и далеко внизу — неубедительно: коротенькая, сантиметров пять... Но когда по радио сообщили данные о ней — ширину, длину, командир и штурман удовлетворённо хмыкнули.
Штурман запросил данные об атмосферном давлении в зоне аэропорта, получил ответ. Сообщение командира: «видим полосу», ободряющее «окей», команды на снижение. Когда на нас уже надвигалась полоса и пошли чёткие доклады штурмана об остающемся расстоянии, о высоте: пятьдесят... двадцать... десять... восемь... четыре... два... два... два... касание», я понял: пилот в момент посадки землю не видит, верить надо показаниям приборов, показания считывает штурман, самолёт несётся над полосой впритирку. А мы, пассажиры, глядя в иллюминатор, думаем: «что это он никак не сядет, полоса того и гляди кончится, недолго так и в огороды какие-нибудь заехать...»
Свободное копирование
