Домой возвращались в сентябре через Москву. Вокзалы были забиты народом. С билетами была проблема. Люди неделями не могли уехать, особенно гражданские. У военных было больше преимуществ, они возвращались по демобилизации домой.
Поезд прибыл на Курский вокзал. Нам нужно было перебраться на Казанский вокзал. Сели на троллейбус и поехали по улицам Москвы. К сожалению, наш поезд уже ушел. Пришлось ночевать кое-как. Разместились на полу в пассажирском зале на своих чемоданах, чтобы чемоданы не стянули. В это время было много разного жулья, смотреть приходилось в оба.
Из Нальчика нас приехало трое человек: я с Таней, и еще один лейтенант из нашей дивизии. Он ехал в город Горький, а мы в Сибирь. Ночь прошла нормально, немного поспали.
Я утром пошел в туалет, в это заведение нужно было тоже отстоять очередь не меньше часа.
В туалете я неожиданно встретился с моим однополчанином из 220 с.д. 673 с.п. лейтенантом Султановым Саидом, с которым мы вместе воевали и закончили войну под Прагой. Мы с ним расстались в июле 1945 года в Германии, а встретились в сентябре 1946 года в Москве, да еще в туалете. Иначе бы мы не заметили друг друга при таком скоплении людей, которые набились в вокзал, как селедки в бочку.
Саид тоже возвращался из армии домой в город Андижан. Он мне рассказал, что наша 220 с.д. из Германии была переброшена в город Львов, находилась там, вылавливала в лесах бендеровцев. Потом ее расформировали, часть офицерского состава передали в другие воинские части, а многих уволили в запас.
Мы с Саидом обменялись адресами. Я его познакомил со своей женой Татьяной. Вскоре мы расстались. Кто из нас первым уехал, сейчас не помню.
В конце сентября прибыли в Барабинск. 1946 год был плохим. Все лето лили дожди. По улице не пройдешь без резиновых сапог. Мы, пока добирались до дома, вымазались все в грязи. Моя теща, Танина мама, встретила нас радостно.
Мы уже знали из писем, что они продают дом и уезжают в город Джамбул. Там жила старшая дочь Тоня. Вернулся из армии старший сын Николай. По его инициативе семья Щербаковых меняла свое место жительства. Саша, брат Тани тоже женился.
Мы приняли решение остаться на постоянное место жительства в Барабинске, так как Таня не захотела жить в совхозе. В совхозе не знали, что мы вернулись. Когда мы там появились через два дня после приезда, все обрадовались нашему возвращению, особенно была рада бабуся, самая дорогая нам всем. Мы рассказали о наших планах на будущее.
Дядя Алеша рассчитывал, что мы останемся в совхозе. Но мы их убедили, что время подходит к зиме. Где будем все жить такой армией? Им самим тесно, а нас вместе с Аней, Валей, Верой пять человек. Лучше будет в Барабинске, с работой легче устроиться, и будет какая-та перспектива на получение квартиры. На том и порешили.
Дядя Алеша тоже решил переехать в Барабинск, он не хотел от меня отставать. Но мы не предусмотрели главного, кто же пустит на квартиру такую большую семью, в количестве 11 человек? Никто не соглашался. Да еще были трудности со скотом, у нас было две коровы, овцы, поросята.
Сколько мы не обходили домов, ничего подходящего не нашли. Только в одном месте нам удалось договориться, у наших бывших деревенских снять полдома, одну комнату на 18 м2. В совхозе на 30 м2 не соглашались жить, а тут так прижала нас судьба, что рады были этой маленькой комнатушке. Перевезли свое хозяйство. Поставили несколько кроватей, как в общежитии. Не было возможности поставить даже скамейки. Ели, стоя или сидя, на кровати. Скотину перевезли, а сено еще оставалось в поле в стогах. Мне пришлось его оттуда вывозить на корове.
Дядя Алеша не мог, он сразу устроился на работу в НГЧ кузнецом. Таня пошла работать в заготзерно ученицей лаборанта. Я занимался хозяйственными вопросами. Надо было забить овец, кабанчика. Вопрос с кормами на зиму встал с первого дня, кормить наше хозяйство было нечем. Сена едва хватало коровам до весны, вот мне и пришлось заниматься этим делом.
Картошка, мясо было свое, а хлеба не хватало. Карточки имели только дядя Алеша и Таня, а нам, как иждивенцам, давали по 300 грамм на человека. Если кто задержался, не пообедал вовремя, хлеба ему не доставалось.
Часто оставалась без хлеба Таня. Она была очень тихая скромная. Пока соберется поесть, ей уже ничего не оставалось, остается голодная, особенно вечером. Хлеб за день весь съедали. Я старался для нее сохранить кусочек. Не всегда это удавалось.
Дети больше нуждались в хлебе. Старшей Вере было 12 лет, Вале 9 лет, Петру 6 лет, Коле 5 лет. Разве можно было от них оторвать кусочек хлеба? Конечно, нет.
Таня мне стала говорить:
-Дальше в такой обстановке жить не возможно. Не приготовить, не умыться. По-человечески даже поговорить нельзя.
А мы были молодыми. Только что поженились.
Однажды Таня приходит с работы и говорит:
-Я была у тети Вари и разговаривала с ними. Они не против нас пустить к себе на кухню. Позволяют поставить там кровать. Для девочек у них есть топчанчик. Они там будут спать.
Из сестер к тому времени вместе с нами проживало двое, Аня первая не выдержала и сбежала в совхоз к тете Клаве. Устроилась на работу в совхозе.
Мы сообщили дяде Алеше и бабушке о своем решении, что подыскали себе квартиру. Бабушка сначала вроде обиделась, но мы убедили их, что в таких условиях жить действительно трудно. Мы переехали к тете Варе. Поставили свою кровать на кухне, а девочки спали на топчане. Правда вскоре Вера уехала в совхоз к Ане, у нас осталась Валя.
Я устроился на работу инспектором по заготовкам в маслопроме. Ездил по району, проверял сдачу молока колхозниками. Транспорта мне не предоставили. Эта работа с первых дней мне не понравилась, была не по душе. Да еще технолог был не человек, а идиот, тыловая крыса. Мы с ним не сошлись характерами.
Я пришел к дяде Алеше поделиться своими горестями. Нужно было ехать в район, а у меня не было теплой одежды. В шинели при 40 градусов мороза отправляться в путь было страшновато. Дядя Алеша говорит мне:
-Я поговорю с начальником НГЧ, он хороший мужик. Может быть, что-то для тебя подыщет.
Действительно подобрать для меня работу было трудно, гражданской специальности у меня не было. Я мог только грузить, копать, ездить на лошадях. А в ремонтно-строительной организации нужны были специалисты. Дядя Алеша поговорил с начальником В. И. Ивановым, он ему сказал, что требуется кладовщик, старый Федоров увольняется, оклад 360 рублей.
Я посоветовался с Таней и решил устроиться на эту должность. Все равно зимой лучше работу не найдешь. И так я стал кладовщиком. Работа мне немного была знакома. Я в армии несколько месяцев был старшиной.
Думал, что это что-то похожее, а оказалось не так просто. Во-первых, я не знал наименования строительных материалов. Их названия и меры веса для меня были темным лесом. Придут на склад маляра за красками, и требуют, чтобы я им выписал белила, сурик, охру и прочие, а я не знаю этих красок.
Но мне помог прораб П. И. Пойлов, он мне на всех бочках сделал надписи наименования красок. На ящиках написал размеры гвоздей. В течение недели я все освоил.
Материалы мы получали с центрального склада отделения дороги ОХО. В мою обязанность входило получать самому материалы. В день выдачи я должен был идти на конный двор, запрячь лошадь и ехать на склад. Я должен был сам погрузить и отвести материалы на свой склад. Никаких помощников, грузчиков мне не полагалось. За эту работу я получал 360 рублей в месяц.
На этой должности я проработал пять или шесть месяцев, потом меня перевели на другую работу, управляющем домами с окладом 570 рублей. У меня была своя контора, имелся телефон. В мой штат входили: бухгалтер, дворник, ассенизатор, печник, плотник, стекольщик. В домоуправлении в основном проживали квартиросъемщики из начальства, в том числе начальник отделения дороги.
Зима в 1946-47 годах была очень тяжелая. Продукты на рынке были дорогие. Картошка мороженная стоила 100 рублей ведро. А кроме картошки есть было нечего. Хлеб выдавали по карточкам. Нам с Таней выдавали по 400 грамм, и 300 грамм получали на Валю. Хлеб был нечистый, смешивался с кукурузной мукой и еще с чем-то без приварка.
Мы жили впроголодь. Вдвоем с Таней получали 630 рублей, нам не хватало. А тут еще сено кончалось. Корову нужно было до весны дотянуть, прокормить. Но чем? Сено можно было купить на базаре по дорогой цене. Маленький возик сена на 2.5 центнера стоил 400-500 рублей. Таких денег у нас не было. Продать из вещей ничего не могли.
Корову терять не хотелось. От коровы было молоко, сметана, творог. Сейчас она временно не доилась, поэтому мы сидели голодными. Кроме этого я не мог допустить даже мысли, чтобы не сохранить корову. Моя покойная мама, а в последствии бабушка, всю войну держали корову и овец, кормами их обеспечивали.
А я, мужчина, да еще боевой командир фронтовик, не в таких ситуациях находил раньше выход, сейчас почему-то вдруг скис. Нет, думаю, братец, держись, что мне скажут сестренки: до чего дошел, все промотал. Бабушка, дядя Алеша и дядя Проня мне не простят мою бездеятельность.
Однажды вечером после работы я выпросил лошадь у заведующего конбазой, чтобы привести корма корове. Дело было в марте. Дни уже прибавились. Запряг лошадку и поехал по дороге в сторону Новогутовского разъезда, в десяти километрах от Барабинска. Надеясь, что-нибудь найти на полях, солому или оставшееся сено в скирдах. Иногда бывает, что не все чисто забирают. До разъезда доехал еще засветло. По пути мне ничего не попалось. Поля были покрыты снегом.
Отъехав от разъезда еще километра с два, я заметил в стороне от дороги в метрах 400-500 скирду, центнеров на 85. Я посмотрел вперед и назад. Никого не видно. Стало смеркаться. Я остановился. Привязал лошадь. А сам пошел, проверить глубок ли снег. Дошел до самой скирды. Снег был не глубоким. Скирда стояла на пашне, и вокруг не было кустов. Место было открытое. Снег не задерживался, его почти весь уносило ветром. Можно было подъехать.
Принимаю решение, так как выбора у меня не было, возвращаться пустым обидно. Рискую, что будет, пан или пропал. Возвращаясь к лошади, сажусь в сани и смело сворачиваю к зароду по своему следу. Подъехал вплотную. У меня была лопата. Залез на скирду, очистил от снега верхушку и стал сбрасывать вниз сено.
Но это оказалось не сено, а овсяная зеленка, скошенная недоспелой. Прекрасный корм для скота. Я положил хороший воз центнеров на пять. Лошадь у меня была исправная. Прибрал все хорошо. Лишнего я не сбрасывал. Побыстрее увязал. Благополучно выехал на дорогу. Вокруг было тихо. Пока я работал никто не проезжал мимо. Я немного успокоил себя.
До места назначения я добрался в 11-12 часов ночи. Разгрузился. Наша корова стояла в складе. Там где я работал, был склад сыпучих материалов, в нем хранили цемент, известь. Я отгородил в углу небольшое местечко и там временно ее держал.
Мне дали казенную квартиру с одной комнатой на 18 м2 и сарай, но его еще не освободил бывший хозяин, поэтому корову пришлось поставить в складе. Лошадь отогнал на конный двор. Пришел домой.
Таня уже переживала, что меня нет долго.
-Что-нибудь достал? – спросила она меня.
Я ей ответил:
-Привез, - но не стал объяснять, где взял, чтобы не пугать ее. На мое счастье она меня не расспрашивала.
Видит, что я смертельно устал. Покормила меня. И я уснул мертвым сном. Просыпаюсь утром, оделся. Пошел посмотреть. Все нормально. Подбросил свежей зеленки корове и вернулся домой. Позавтракал и ушел на работу. Прошло пять дней, никто не интересовался.
Однажды из совхоза к нам приехал мой дядя Теня Тестов по маминой родне. Мы с ним немного сообразили. Выпить он любил. Мужик был не разговорчивый. Но стоит ему немного выпить, язык у него сразу развязывался. Спросил меня:
-Как живется? Как с кормами?
Он иногда мне привозил на санях соломенную подстилку. Знал, что у нас сено на исходе. Я все ему выложил, как на духу.
Он, конечно, меня не одобрил:
-Счастье твое, Михаил, что все обошлось, что не налетел ты на объездчика. Приболел он в тот день и не выезжал в поле. Зато я утром поехал, смотрю, скирда раздергана. Снежком притрусило, следа не видно. Ну, думаю, наверно, из разъезда приезжали. Надо сказать бригадиру, чтобы вывозили, а не то все развезут. На другой день ее всю перевезли. И на этом успокоились. Так что не терзай себя. Корми свою кормилицу. Только постарайся убрать зеленку с улицы, с глаз подальше. Мало что может случиться. Найдется какой-нибудь любопытный и заинтересуется твоей зеленкой.
После этого предупреждения я всю зеленку перетаскал в сеновал. Душа моя была долго не спокойна. Об этом случае я больше никому не рассказывал, даже своим родственникам. Наша коровка вскоре отелилась, стала давать нам молока вдоволь. До весны мы дожили благополучно.
Свободное копирование
